– Я же просил тебя больше не попадаться мне на глаза, – Прохоров пошел в атаку, желая таким образом скрыть свое волнение.
– Я здесь не ради встречи с тобой.
– Согласись, ты могла бы не окликнуть меня, – Дмитрий Ильич цеплялся за слова, как за спасательный круг.
– Не могла. Это была единственная возможность сказать тебе, что ты еще тот блюститель нравственности!
– Что ты имеешь в виду?
– Встречаешься с молодой девушкой, даешь ей надежду, а сам на стороне потрахиваешь замужнюю женщину! – Саша говорила тихо, но четко. Так, что каждое слово пощечиной било по багровым щекам Прохорова.
– Да как ты смеешь! – забыв о ливне, Дмитрий Ильич решительно шагнул из-под навеса. Холодные капли обожгли горящее лицо. Казалось, до машины так далеко, а сзади бежала Саша. Он слышал быстрый стук ее каблуков. Она поравнялась с ним, но так и не открыла зонт.
– Ты же говорил о любви, а сам детей на стороне плодил, – Александра щелкнула языком. – Все вы мужики одинаковые. Один в подъезде под юбку лезет, другой – в постели, а суть одна.
– Суть одна, удовольствие разное! – выпалил Прохоров. Он не хотел ввязываться в долгий разговор, потому что был уверен: за ними наблюдают из окон ординаторской. Медсестры доложат Светлане, а той нервничать нельзя.
– Жениться, говорят, собрался?
– Собрался.
– Ей прощать нечего? Чистая и непорочная? – Александра остолбенело уставилась на его гневное лицо. – Пожалеешь, да поздно будет!
Чего она добилась? С Гришей все, как всегда, напыщенно, сексуально, бесперспективно. Сумасшедшие отношения стали тяготить. Отказаться от них трудно, продолжать в том же духе – невозможно. Ни о какой свадьбе не могло быть и речи: оба получали удовольствие от секса. Саша не представляла Григория в роли мужа, он ее – соответственно в роли жены. Однажды он открыто сказал об этом. Александре стоило усилий скрыть обиду. Хотя, поразмыслив, она решила, что все логично: рано или поздно все закончится. Движение в тупик, обезличивание, пустота – вот неполный перечень ощущений, испытываемых Сашей за последнее время.
Разрыв с Прохоровым заставил ее посмотреть на происходящее другими глазами. Ей было невыносимо больно и стыдно, но, самое страшное, если бы предложили все начать сначала, она вряд ли бы отказалась и от коротких отношений с Гришей, и от Будникова с его цинизмом. Александре нравилось это безрассудство, правда, при условии мощного тыла и возможности отступления на хорошо укрепленный плацдарм. Этим плацдармом был Прохоров. То, что она по глупости потеряла его, злило Сашу. Смириться с тем, что он достанется женщине с двумя детьми, повязавшей его своей случайной беременностью, она пока не могла. Эти мысли выедали ей мозг.