Какое-то время ехали молча. Симона не хотела первой начинать расспрашивать. Она была обижена на мужчину, подарившего ей надежду, заставившего взглянуть на происходящее с ней по-новому и исчезнувшего при первой же трудности. По-видимому, для современных рыцарей преграды существуют лишь затем, чтобы служить оправданием отступлению.
– Извини, что спрашиваю… Ты ведь была в положении, – несмело начал Скуратов. – Кто родился?
– Я потеряла ребенка.
– Извини, я не хотел причинять тебе боль, – желая скрыть неловкость и волнение, Валерий закашлялся.
– Не сомневалась в этом.
– Почему ты со мной так разговариваешь?
– Как?
– Будто я в чем-то виноват перед тобой.
– Тебе показалось. – Симона отвернулась к окну.
Толстокожий дурак – вот кто он после этого. Она не станет говорить о том, что ждала его появления, ждала хоть какой-то весточки. Ему не нужно знать о том, что ребенка она потеряла не случайно, что ее семейная жизнь хуже каторги, а муж – деспот. Каждому свое.
– Я должен тебе кое-что рассказать.
– Ничего ты мне не должен, – не поворачиваясь, сказала Симона. – Подумай сто раз, прежде чем сказать.
– Мы не виделись полгода.
– Знаю, что из этого?
– Два месяца я провел в больницах, потом – санаторий, мамины заботы. Собственно, она поставила меня на ноги.
– От чего лечился?
– От результатов внушения твоего мужа, – тихо ответил Скуратов, останавливая машину под тенью придорожных лип.
– Что? – Симона резко повернулась. В висках застучало. – Рассказывай.
– Денис Леонидович очень доходчиво объяснил, чтобы я не думал о тебе, не приближался к тебе. Конечно, сделал он это не своими руками. Нанял молодчиков, которые постарались на славу. Сотрясение мозга, сломанные ребра, разрыв селезенки и масса всяких неприятных подробностей.
– Какой ужас…
– Главное, мне сказали, что нечто подобное будет ждать и тебя, если ты…
– Я поняла. Не говори больше ничего. – Симона закрыла лицо руками. – Ты исчез из моей жизни не случайно, но это не остановило его.
– Ты о чем?
– Он бил меня, всячески издевался. Кончилось тем, что я потеряла ребенка.
Лицо Скуратова стало багровым. Он сжал руль с такой силой, что, казалось, он не выдержит и лопнет. Потом резко открыл дверь и выскочил на улицу. Валерий метался, как раненый зверь. Сделав два-три шага в одну сторону, разворачивался и шел в другую, потом обратно. Симона вышла к нему. Стала, опершись о машину, и дождалась, пока Скуратов остановился напротив.
– Ты не должна больше возвращаться к нему, – он осип от волнения.
– Мы встретились случайно. А ты говоришь такие серьезные вещи… – не глядя на него, ответила Симона.