«Вода», с насмешкой в голосе сказала Мама.
«Четырнадцать раз вода пыталась убить его.»
«С детьми вечно что-нибудь случается.»
«Первый раз ты поскользнулась с ним на руках на мокром полу. Потом Дэвид опрокинул кипящий котел. Потом три раза он терялся и мы находили его на берегу реки. Прошлой зимой, когда на Типпи-Каноэ-ривер надломился лед…» «Ты думаешь, он первый ребенок, упавший в воду?» «Отравленная вода, из-за которой его рвало кровью. Вымазанный в глине буйвол, накинувшийся на него на этом лугу…» «Вымазанный в глине. Всем известно, что буйволы любят поваляться в грязи, как свиньи. Вода здесь ни при чем.»
Папа ударил рукой по полу с такой силой, таким грохотом, будто кто-то выстрелил из ружья. Мама вздрогнула и, конечно, посмотрела вверх по лестнице туда, где спали дети. Алвин метнулся наверх и застыл вне пределов видимости, ожидая, что она отошлет его в кровать. Но должно быть, она его не видела, потому что никто не побежал к нему с криками. Когда он прошмыгнул назад, разговор продолжался, хотя и тише. Папа шептал, но в глазах его был огонь. «Если ты считаешь, что вода не имеет к этому никакого отношения, то тогда в твоей голове совсем не осталось мозгов».
Теперь Мама выглядела, как ледяная статуя. Алвин знал этот взгляд – самый страшный из всех маминых взглядов. Не будет ни пощечин, ни крика. Только холодность и молчание. Каждый из детей, познакомившийся с этим голосом, был готов к смерти в адских муках, которая уж наверняка не будет страшнее.
Имея дело с Папой, молчать она не стала, но голос ее был невероятно ледяным.
«Сам Спаситель пил воду из самаритянского колодца».
«Что-то я не припоминаю, чтобы Иисус докатился до такого», сказал Папа. Алвин-младший вспомнил, как он забрался в колодезное ведро и падал в темноту до тех пор, пока веревка не зацепилась за лебедку и ведро не остановилось прямо над водой, в которой он бы наверняка утонул. Рассказывали, что ему не было и двух лет, когда это произошло, но ему до сих пор иногда снились камни, которыми был выложен колодец изнутри. Пока он летел вниз, они становились все темнее и темнее. В его снах колодец был в десять миль глубиной и он все летел и летел, пока не просыпался. «Тогда подумай вот о чем, Алвин Миллер, если уж считаешь себя таким знатоком Писания». Папа стал возражать, что уж кем-кем, а знатоком Писания он себя никогда не считал. «Сам Сатана сказал Господу в пустыне, что ангелы пронесут Его по воздуху, дабы не преткнулась нога Господня о камни». «Я не понимаю, причем тут вода…»
«Зато я знаю, что если бы выходя за тебя замуж, приняла тебя за умного человека, то сильно просчиталась бы».