«Она отрезает жир и добавляет немного куриного», сказал Армор. «Теперь, когда вы это объяснили», сказал Троуэр «Я чувствую его вкус в подливке.»
«А олений жир идет на мыло», сказал Армор. «Мы никогда ничего не выбрасываем, если можем придумать хоть какое-нибудь применение отходам.» «Как завешано нам Господом», сказал Троуэр. И принялся за еду. Он уже приступил к второй миске оленины и третьему ломтю хлеба, когда отпустил замечание, которое по его мнению было шутливым комплиментом. «Миссис Вивер, ваша стряпня так хороша, что я почти готов поверить в колдовство.» Самое большее, чего ожидал Троуэр, это смешок. Вместо этого Элеонор уставилась в стол, как будто он обвинил ее не менее чем в супружеской измене. А Армор-оф-Год застыл чопорно и неподвижно на своем стуле. «Я буду благодарен вам, если вы никогда не будете упоминать эту тему в моем доме», сказал он.
Преподобный Троуэр попытался извиниться. «Я ведь это не серьезно», сказал он. "Среди разумных христиан подобные веши не более чем шутка, не так ли? Это же обычные суеверия и я…
Элеонор встала из-за стола и покинула комнату.
«Что я сказал?» – спросил Троуэр.
Армор кивнул. «О, вы можете не знать», сказал он. «Эта ссора восходит еще к тем временам, когда мы не были женаты, а я впервые приехал на эту землю. Я встретил Элеонор, когда она вместе со своими братьями пришла помочь построить мою первую хижину – сейчас это мыловарня. Она принялась разбрасывать мяту и произносить какие-то заклинания, а я закричал на нее, чтобы она это прекратила и убиралась из моего дома. Я стал цитировать Библию, где говорится, что ведьме нельзя позволить жить среди честных христиан. И занимался этим добрых полчаса, можете быть уверены.» «Вы назвали ее ведьмой, а она вышла замуж за вас?»
«Мы несколько раз обсуждали это.»
«Она больше не верит в подобные веши, не так ли?»
Армор нахмурил брови. «Тут вопрос не в вере, а в делании, Преподобный. Она больше этого не делает. Ни здесь и нигде больше. И когда получилось так, что вы почти что обвинили ее в колдовстве, это ее огорчило. Потому что, понимаете, она обещала мне.»
«Но когда я извинился, почему она…»
«Опять вы об этом… У вас свои воззрения, но вряд ли вы сможете объяснить ей, что приворотные зелья, травы и заклинания не имеют силы, потому что она сама видела многие веши, которые вы не способны просто так объяснить.»
«Я уверен в том, что человек вроде вас, начитанный в Писании и повидавший мир, может убедить свою жену расстаться с детскими суевериями.» Армор осторожно положил руку на запястье преподобного Троуэра. «Преподобный, я должен сказать вам вещь, которую до этого мне никогда не пришло бы в голову говорить взрослому человеку. Хороший христианин отказывается от подобных вашей в своей жизни, потому что единственно истинный путь пробудить в себе скрытые силы лежит через молитву и милость Господа Иисуса. А не потому, что они не действуют.» «Но они не действуют», сказал Троуэр. «Силы небесные реальны, так же как и видения и явления ангелов и все чудеса, о которых рассказывается в Писании. Но силы небесные не имеют никакого отношения к молодым парочкам, занимающимся приворотными чарами, к лечению крупа, усыплению кур и всем этим маленьким глупостям, которые невежественные простаки называют своим скрытым знанием. Чем бы ни занимались все эти ведьмы и колдуны, в этом нет ничего, что не объяснялось бы при обычном научном исследовании». Довольно долго Армор просидел молча и неподвижно. Тишина заставила Троуэра почувствовать себя неуютно, но он не знал, что еще сказать. До сих пор ему не приходило в голову, что Армор мог верить во всю эту ерунду. Это было бы пугающей перспективой. Одно дело избегать колдовства, считая его выдумкой, и совсем другое верить в него и сторониться его, потому что оно греховно. Троуэр подумал, что если они придерживаются последней точки зрения, то с их стороны это даже более благородно: для Троуэра пренебрежение, испытываемое им по отношению к колдовству, было не более чем проявлением здравого смысла, а для Армора и Элеонор это было самой настоящей жертвой.