Маслов от отчаяния и безысходности, подогреваемый нетрезвыми монологами матери, решился заикнуться Игорю о деньгах: попросил взаймы. Тот выслушал, усмехнулся и предложил двести долларов как добровольное пожертвование.
– Отдавать не надо, – заявил художник. – В долг я не даю. Только безвозмездно! И столько, чтобы больше об этом не вспоминать.
– Ты смеешься надо мной? – оскорбился Феофан. – Я в подачках не нуждаюсь. Я верну… когда заработаю.
Взгляд, которым Игорь одарил его, живо напомнил скульптору истинное положение вещей. Это был взгляд обеспеченного человека, подающего милостыню убогим. О, как он тогда возненавидел Домнина! Как хотел швырнуть проклятые жалкие купюры ему в лицо! Но… с суетливой неловкостью спрятал их в карман, выдавил подобие улыбки и ушел, забыв попрощаться.
Неприятный эпизод сгладился; Маслов изредка брал у Игоря взаймы, и тот неизменно давал, сто-двести долларов, не больше. Скульптор делал вид, что отдаст; Домнин – что верит. С каждым разом вместо благодарности бывший товарищ все сильнее недолюбливал «благодетеля». Почему одним везет, а другие тщетно стараются вырвать у судьбы свою долю счастья? Игорю – и талант, и признание, и красивая внешность, и богатство! А Феофану – ничего. Даже личной жизни Домнина можно было позавидовать: свободный, независимый, неженатый, забавляется с молоденькими натурщицами в свое удовольствие, наверняка имеет тайную любовницу из гламурных клиенток. И вообще, женщины от него без ума, а он головы не теряет: знает себе цену.
Маслова же дважды угораздило жениться, и оба брака он вспоминал с содроганием. Бог миловал от детей, а то бы отставные жены засудили его за неуплату алиментов. Законные супруги неустанно пилили Феофана, требовали денег, ругались с его мамой и просто с цепи срывались, стоило ему явиться домой в подпитии. А сначала казались такими милыми, женственными, застенчивыми и романтичными! Куда все девалось через пару-тройку лет совместного проживания?
Будучи мальчишкой, он по уши влюбился в тоненькую юную танцовщицу из «Терпсихоры» и ужасно ревновал ее к Игорю. Тот отважился пригласить девочку на каток, и она согласилась. Еще бы! В сторону Маслова она и не смотрела – маленький, упитанный и кудрявый, чем-то похожий на Карлсона, он едва доставал ей до плеча. Наверное, потому Феофан и сдружился с дворовыми хулиганами, чтобы утереть нос «маменькиному сынку», – начал покуривать, строить из себя «крутого» парня. Только это ничего не изменило.
Чтобы скрыть свою первую любовь – или назло надменной девчонке, – Маслов решил поухаживать за Раечкой, тоже танцовщицей из ансамбля: росточком пониже и характером попроще. Он задурил ей голову и так заигрался, что сам поверил в новое увлечение. Годы пролетели, как один миг. Раечка стала его невестой, женой…