Я наблюдала, как под действием ведьминского эликсира уходит синева из-под ногтей, уменьшаются и делаются светлее тени под глазами, выравниваются дыхание и сердцебиение, руки и ноги согреваются и не напоминают больше ледышки.
— Ему хватит, теперь сама хлебни, — скомандовала Гиневра.
Я кротко выполнила приказ, а она прокомментировала:
— Небось всю ночь с ним силой делилась? Молодец, только так его можно было вытащить. Но теперь он пойдет на поправку, а тебе энергия самой пригодится.
Затем она глянула на меня лукаво:
— Скажи, как тебя, Мелисента? — дождавшись моего кивка, она продолжила, — Ты его любишь? Ала?
Хороший вопрос, сама хотела бы разобраться.
— Не знаю. Не думаю.
До той поры стоявшая Гиневра вдруг села на табуретку и указала мне устроиться на топчане рядом с моим архимагом, что я покорно и сделала.
— Интересно. Давай рассказывай.
— Что рассказывать?
— Все. С самого начала. Откуда ты взялась и где нашла нашего Гиаллена.
Я сделала глоток прямо из бутылочки и приступила к изложению своей бестолковой истории.
Ведьма оказалась замечательной слушательницей. Заинтересованной, любознательной, активной. Она задавала наводящие вопросы, комментировала, подбадривала и постепенно я выложила ей все и даже больше. Почему-то у меня было стойкое чувство, что так и надо, я все делаю правильно. Ей все рассказать не просто можно — нужно.
Особенно ярко Гиневра реагировала на имена действующих лиц. Она всех отлично знала. Похоже, к Гиаллену относилась неплохо, но особенно дружна с ним не была. Имена Ригодона и Мартонии вызвали у нее гримасу отвращения, Сосипатры и Теодолинды — презрение, Эдилиена — сожаление. Про Юстина она прослушала довольно равнодушно, зато, услышав имя Кориолана, Гиневра гневно сверкнула своими изумрудными глазами. Этот красавец вызывал у нее сильные отрицательные эмоции. Но говорить об этом она не стала, предпочитая слушать.
Кстати, подробное изложение вкупе с вопросами Гиневры значительно улучшили мое понимание происшедшего. Оставалось неясным, что со всем этим делать. Выложив под конец историю моего ареста и содержания в тюрьме, я замолчала и в ожидании уставилась на свою собеседницу. Она внимательно смотрела на меня, комкая в руках свой носовой платок. Сейчас скажет, что зелье — это все, чем она может мне помочь. Ну и ладно. Главное, что Ал жив, а если у меня будет этот ведьминский эликсир, я его на ноги подниму.
— Да, девочка, влипла ты не по-детски, — наконец соизволила открыть рот Гиневра, — ухитрилась самому Кориолану дорожку перейти.
Если она этим хочет сказать, что теперь мне одна дорога — на тот свет, то я об этом осведомлена.