Эх, тут он прав: придется поголодать. Ну ничего, будет у меня вроде разгрузочного дня. Вода есть, хвала богам.
Оказалось, я ошиблась, голодать тоже не пришлось. Не прошло и получаса, как ко мне со всей помпой явилась сама Гиневра. Вошла и выложила на столик знакомый сверток. Опять пироги. Покопалась в карманах и достала бутыль.
— Детка, тут, конечно, не пиво, а компот, но уверяю тебя, очень вкусный. Ешь.
Я быстро-быстро стала убирать в себя еду. Неровен час, еще сволочь-тюремщик нагрянет и отнимет. В присутствии Гиневры имеет по закону право войти. Правда, с ведьмой связываться он не будет: себе дороже. Но чую я: под дверью сейчас подслушивает.
Гин тем временем пыталась меня расспросить:
— Игерран не хочет сказать, как прошел твой допрос, так я пришла узнать.
— Гин, по-моему, нормально. У меня нет опыта, не с чем сравнивать. Но следователь на меня не орал, не ругался и не пытался ни в чем обвинить. Это хорошо или плохо?
— Не хочешь рассказывать? Трудно с тобой, девочка. Ты почему не позволила мне за себя заплатить? Испугалась, я тебя обставлю?
— Да нет, просто я это никому не позволяю, Гин. Характер такой и воспитание.
— Гордость нищих. Знакомо. Твой Ал такой же. Кстати, напиши ему записку. Этот гордец отказывается получать силу обычным ведьминским способом, а по-другому сколько нужно ее дать не получится.
Похоже, она не знает, что мы с Гиалленом общаемся во сне. Пусть и дальше пребывает в неведении.
— А что я должна написать?
— Пусть не изображает из себя и лечится как положено.
Передо мной легли бумага и карандаш. Я почесала им в затылке и быстро накорябала несколько слов: «Ал, прошу тебя, не отказывайся от лечения, в чем бы оно ни состояло. Ты мне нужен здоровый, с полным резервом и как можно скорее! Твоя Мелисента».
— Умница девочка. Последние два слова подействуют как нужно.
Получив мою записку, Гиневра ушла. У выхода тюремщик сунулся было к ней, но она так на него посмотрела…
Я, сытая и довольная, подошла к двери, воспользовавшись тем, что ублюдок отошел проводить мою посетительницу, вытащила тесемочку и сунула в карман. Завтра дам послушать следователю.
Думала, на сегодня мытарства мои закончены. Как бы не так. Гиневра ушла, явился Ригодон. Только этого гада мне для полного счастья не хватало.
Не тюрьма, а проходной двор!
Вошел со своей обычной елейной улыбочкой, захлопал на меня голубыми глазками и сказал:
— Ну что, красавица, допрыгалась? А я тебя предупреждал.
И что теперь, терпеть мне его прикажете? Все равно, если я выйду отсюда, он уже не будет моим начальником, а если не выйду, так тем более. Я пошла ва-банк.