Уже второй звонок — а халат еще не обнаружен. Назад, в ванную! Кое-как попав в рукава, Татьяна торопилась к разрывающемуся телефону. Успела!
Но голос в трубке (донельзя противный голос, надо сказать) требовал Инну Петровну. Сил не хватило ни на то, чтобы спокойно сообщить: «Вы ошиблись», ни тем более на то, чтобы яростно крикнуть: «Нет здесь такой!» Просто рука с трубкой бессильно опустилась, а истеричная тетка на том конце провода все продолжала верещать:
— Инна Петровна, вы меня слышите? Слышите?!
— Нет, не слышу, — сказала самой себе шепотом Татьяна и положила трубку.
Заниматься своей внешностью расхотелось. Думать о том, что надеть, — тоже. Она улеглась на диван. Чего ради напрягаться? Все равно никакой встречи не будет. Хотя… Кто знает? Нет, нет, надо быть готовой — или самой бежать, или у себя встретить. Быстрее! Что надеть? Вечная проблема с бельем! Что у нас там на выход есть? То, что красиво, — не слишком удобно. И наоборот. Да и красивого-то — раз-два и обчелся. Но все же… Раз в прошлый раз (давно это было, но ведь было!) — белое, значит, сегодня — черное. Сначала — трусики, слегка маловатые для ее бедер, но ничего. И сразу, разумеется, к зеркалу. Нормально, хотя животик все-таки надо сгонять. Ничего, пока в себя будет втягивать — вот так. Главное, боком не поворачиваться. Черный бюстгальтер надевался с большим чувством и желанием, так как то, что он облегал, было без изъянов. Грудью своей Татьяна гордилась и втайне всегда на нее рассчитывала. Ну еще — колготки, а все остальное — не так уж и важно. Правда, Лариска говорит, что на мужиков просто сногсшибательно действуют чулки, а не колготки. Ежу понятно, что чулки выглядят сексуальнее, но Татьяна все как-то не соберется их купить. Насчет всего остального она решила сейчас голову не ломать:
— Буду пока в халате. Успею, если что.
А поскольку на «если что» надежда хоть и была, но было ее очень мало, — она решила пока отвлечься на какие-нибудь домашние дела. Но какие? Дел-то полно. Хочешь — стирай, хочешь — гладь (сваленное в кресло пересохшее белье топорщилось во все стороны). Но об этом и речи быть не может! Где же взять сил и на ожидание, и на такие грандиозные дела? Негде! Получается — только ждать. Можно попытаться почитать. Только получится ли? Стоп! Татьяна резко затормозила на пути к книжным полкам. Ну будет наконец звонок, будет разговор. А фон? Музыкальный фон где?! Она совсем об этом не подумала, балда. Что бы такое поставить? Что он любит? О музыке, кстати, они говорили частенько. Про Стиви Уандера вспоминали как-то. Он не был оригинален, назвав любимую вещь — «Я позвонил тебе, чтобы сказать: люблю». На последних словах голос Бакшинскаса дрогнул, она это точно тогда услышала. И растерялась. И кажется, сморозила в ответ какую-то глупость.