– Твоя сила – тебе и решать.
– Вот и ладушки.
Пислэг боялся этого разговора «по душам». Неужели придётся раскрыть свою тайну? Когда его захватили, он надеялся на быструю смерть: убьёт его Кудыма сгоряча, мстя за тот набег и предательство – вот и хорошо. Конечно, потом, когда тело будет снова возрождаться к жизни, станет невыносимо больно. Пислэг ярко помнил все эти ощущения. Два месяца назад он ходил на охоту. И на ней какие-то неизвестные разбойные люди его выследили и закидали стрелами. Забрали оружие, одежду. Пислэг очнулся через сутки от невыносимой боли. Тело выталкивало из себя обломки стрел, заращивало раны. От страшных мук башкир выл и катался по земле. Особенно тяжело нарастали выклеванные вороном глаза. Но восстановился он полностью – даже шрамов не осталось. И глаза видят лучше прежнего. Бог выполнил своё обещание.
И вот, нежданно-негаданно, встреча со своим кровным братом – Кудымой. Ничего хорошего Пислэг от неё не ждал. Теперь надо как-то изловчиться, чтобы умереть быстро. Ладно, что произошло, то произошло. Как только развяжут руки и посадят завтракать – Пислэг решил вонзить себе нож в сердце. Если не получится – броситься на шамана или на кого-нибудь из ватажников. Вцепиться зубами, пальцами, рвать, кусать, душить. Лишь бы убили и оставили в покое. Точнее, бросили и более не обращали внимания. Потом он оживёт и уйдёт жить в такие дебри, где его никто и никогда не найдёт. Переждёт, когда умрут все его друзья и враги. А там – видно будет. Там, в будущем – он станет сперва вождём, потом царём или даже ромейским императором.
Чтобы скрыть свои мысли, Пислэг прищурил и без того узкие глаза. Кто его, этого чудинца, знает, вдруг по глазам сумеет прочитать мысли. Он же шаман и с духами общается. Кудыма, в свою очередь, пристально всмотрелся в эти щёлочки. В душе родилась неясная тревога. И он решил не развязывать пленного.
– Знаешь, Пислэг, я тебя с рук покормлю. Как брат брата. Ты ведь не откажешься из моих рук принять пищу?
Пислэг в бессильной злобе скрипнул зубами. Вдруг бросился на шамана и попытался зубами достать до его горла. Кудыма оттолкнул от себя башкира, тот упал навзничь и, брызгая слюной, что-то нечленораздельно закричал. По его широкоскулому лицу катились слёзы ярости и бессилия.
– Ого! Как ты торопишься умереть, мой кровный брат. С чего бы это вдруг?
Кудыма изо всех сил пнул Пислэга в живот. Пислэг захрипел, согнулся, подведя колени к подбородку.
– Вот так-то лучше. А ну-ка свяжите ему ноги! И давайте завтракать. Кстати, как там остальные наши пленные поживают?