Мы чокнулись, нас пронизывал все тот же испепеляющий взор покинутого парня. Он нервно подергался на стульчике, выпил вначале свой ликер, а затем опрокинул и полную рюмку своей девушки. Закурил. Кажется, только я один и следил за ним вполглаза.
– Девушки, а хотите узнать, куда мы поедем в ближайший уик-энд? – спросил Олюсь.
– Ну-ка, ну-ка, интересно.
– В Краков.
– Ух ты! – обрадовалась Ульяна. – Вот только заграничных паспортов у нас нет.
– Чепуха! В понедельник даете мне фотки и украинские паспорта, а в четверг получаете заграничные.
Парень очень плохо реагирует на громкий смех из-за нашего стола. Он тушит сигарету, резким движением останавливает официанта и сует ему деньги. Затем встает, какое-то мгновение колеблется, бросает в нашу сторону прощальный выстрел-взгляд и выходит. Я не спускаю с него глаз, однако молчу. Но, оказывается, Олюсь тоже заметил его уход и подмигивает мне, с самодовольной улыбкой.
– Наливай, Юрко! Лидусик, а знаете, наш Юрко тащится от имени Христя.
– Правда? Почему?
– Его бывшую жену звали Христей.
– И что с ней?
– Он утопил ее в ванне.
– Шутите?
– Какие могут быть шутки? Я ему помогал.
– А куда дели труп?
– Выбросили в Полтву[2]. В лунные ночи по берегам Полтвы бродит ее неприкаянный дух в белом платье и тяжко стонет.
– Какой ужас!
Мы хохочем, как сумасшедшие. Олько сыплет анекдотами, я наливаю, время пролетает так незаметно, что когда Лида наконец опомнилась и оглянулась, то за столиком, где она прежде сидела со своим парнем, пьянствовала компания из «Радио-Люкса».
– О боже! А куда делся мой кавалер? – удивилась она.
– Уплыл в неизвестном направлении, – сказал я.
– Почему же вы мне не сказали?
– Я думал – он в туалет.
– Лидусь, не печальтесь, мы его здесь подождем, – по-свойски обнял ее Олюсь. – А теперь потанцуем.
И мы снова покачивались, и терлись, и скользили руками, не замечая вокруг никого, а когда я нырнул языком в Ульянино ушко, она застонала и прошептала:
– Веди себя прилично.
– Возле тебя невозможно вести себя прилично. И, кроме того, я ужасно голоден. Я, словно дикий зверь, готов тебя проглотить.
– Ах, ну конечно, я ведь забыла, что мы уже полгода в холостяках, – она разомкнула руки на моей шее и прижала ладони к моей груди, смеясь и слегка отталкивая. – Не стоит будить зверя. – И, заглянув мне в глаза, спросила: – И что? Неужели мы целых полгода хранили добродетель?
– А ты как думаешь?
– Думаю, что с таким приятелем, как Олюсь, очень тяжело не вляпаться в какую-нибудь веселую историю.
– Ошибаешься. Наоборот, мне приятно было осознавать, что вот сколько разных искушений вокруг, а я тверд, как камень. Волны страстей разбивались о мою грудь и откатывались назад. «Стоял, недвижим, как скала…» До нынешнего дня.