Мысли о своих врагах он загонял в отдаленные уголки сознания. Он был почти уверен в том, что знает инициатора всех его бед. За несколько месяцев до его ареста герцог Рене Анжуйский занял у него огромную сумму денег под залог замка Сомюр. Первая часть долга должна была быть выплачена примерно в то самое время, когда его арестовали. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что распространение слухов – чрезвычайно легкий способ возврата долгов.
Жена Рюбена возражала против предоставления ссуды, поскольку всем было известно, что у рода Анжу нет денег. Но такой человек, как Рене Анжуйский, мог легко разорить любого человека, отказавшего ему в займе.
Взойдя на эшафот, еврей старался ничем не выдать охватившего его животного страха. Ему хотелось лишь одного – чтобы его сердце, гулко колотившееся в груди, как можно быстрее остановилось.
Палачи на эшафоте были местными жителями, получавшими за работу несколько серебряных денье в день. К счастью для Рюбена, он их не знал. Терпеть насмешки и издевательства со стороны незнакомцев было тяжело, но если бы он увидел сейчас знакомое лицо, это лишь усугубило бы его страдания. Когда его руки и ноги были крепко привязаны к деревянным столбам, толпа прихлынула ближе, чтобы рассмотреть его раны. Люди в восторге показывали на них пальцами.
Его взгляд скользнул по безумным лицам с разинутыми ртами и неожиданно остановился. Со здорового глаза спала пелена, и он увидел нависавший над площадью балкон, на котором стояла небольшая группа мужчин и женщин, наблюдавших за происходящим внизу и переговаривавшихся друг с другом. Рюбен узнал лорда Йорка прежде, чем тот встретился с ним взглядом. В его глазах явственно читался интерес. Йорк привлек внимание своей жены, и та тоже посмотрела на него через перила, прижав руку ко рту с восторженным, благоговейным трепетом, когда взорам толпы открылась его костлявая грудь.
Рюбен опустил голову, испытывая страшное унижение. Палачи сорвали с него рубашку, обнажив синяки всех мыслимых цветов, от желтых до почти черных в области ребер, сломанных ударами ног.
«Барух даян эмет»[8], – мысленно произнес Рюбен.
Толпа не услышала слов благодарности, обращенных к единственному подлинному судье. Когда первый глиняный кувшин погрузился в кипящую воду, он закрыл глаза, и палачи продемонстрировали толпе длинные ножи. Он понимал, что не сможет перенести эти мучения, но и не сможет умереть до тех пор, пока они не позволят ему это сделать.
В Портсмуте, одном из крупнейших портов королевства, стоял несмолкаемый крик уличных торговцев и царила деловая суета. Прежде чем начать конфиденциальный разговор, Дерри Брюер настоял на том, чтобы постоялый двор покинули все посетители, постояльцы и слуги. На улице он выставил трех караульных весьма угрожающего вида, которые преграждали доступ в здание недовольным посетителям, не успевшим допить свое пиво.