Конечно, целью было не просто удрать с ипподрома – это было бы слишком просто. Замысел состоял в другом.
Книжник стремительно обернулся:
– Ну же! Ну!!!
Огласив пространство злобным ревом, следом за ними бросился изрядно помятый «рекс». Надо думать, у него накопились претензии к Девятому. Так же как и у всех тех, что рванули в погоню следом.
Дальше сработал стадный инстинкт. Спасибо Сержанту, прочистившему биороботам пыльные мозги – основная масса металлических монстров быстро утекала с ипподрома, как крысы вслед за гаммельнским Крысоловом. На месте оставался только «титан» и несколько поврежденных сородичами и убитых Зигфридом железных особей.
Когда «чинук» направлялся к пролому в трибунах, взгляду Книжника предстала леденящая душу картина. На трибунах застыли десятки неподвижных фигур, замотанных в выцветшее рваное тряпье. Они не смотрели в сторону толпы уходящих био. Они смотрели в центр – на громаду «титана».
Братья Судного дня ждали прихода Очищающего света.
* * *
Сержанту, наконец, удалось подняться. Он смотрел вслед стремительно удалявшимся био. План рассыпался на глазах. Настоящего взрыва не выйдет.
Но подрыв запала уже не остановить.
Рванет заряд, установленный в «титане». Этого мало, слишком мало.
Недостаточно, чтобы выполнить приказ. Но хватит, чтобы убить его самого.
– Приказ должен быть исполнен… Исполнить приказ… Долг… Во имя страны…
Какой страны? Он не мог вспомнить.
Что это такое – твоя страна?
Место, где ты родился. Место, где твой дом. Место, где ты вырос.
Там остались близкие. Там осталась любовь.
Любовь.
Прикосновение. Платье развевается на ветру. Залив, прибой, соленые брызги. Закат.
Ее голос, ее смех.
Ее руки, губы, глаза…
Он вспомнил.
И мозг пронзило ужасом.
Подскочив, словно пронзенный судорогой, «мангуст» закрутился на месте, заметался, колотясь в глухой борт «титана».
– А-а… – захрипел искусственный голос. – Не хочу… Не хочу, чтобы так! К черту приказ! Я хочу жить! Жить!
Яркими вспышками стремительно возвращались воспоминания, и Сержант вдруг осознал себя тем, кем был до того, как оказался в этом железном теле. Он вспомнил главное – свое имя. То самое, что подарили ему отец и мать.
И новый, почти человеческий голос сказал:
– Меня зовут…
Свет тысячи солнц заставил его замолчать.
Книжник не спешил открывать глаза.
Последнее, что он видел, – вспышка ядерного взрыва, сверкнувшего за спиной, но осветившего все небо. Он знал, что взрыв этот в сотни раз слабее того, что мог получиться, будь «скрытая бомба» в сборе. Но и этого хватило, чтобы его смело с башни «чинука» и отрубило сознание.