Зачем она выбрала такую участь? Сейчас Пенелопа едва помнила об этом.
Рука лежала рядом с лицом. Под кожей девушка видела струившиеся червями вены и сухожилия. Аккуратно подстриженные ногти стали кинжалами в форме бриллиантов. Появилось даже несколько грубых черных волосков. Пальцы утолщились, а кольцо, оставшееся от помолвки, врезалось в кожу.
Пенелопа попыталась сосредоточиться.
Рука перестала извиваться, сократилась до привычной формы. Язык ощупал зубы. Те снова стали маленькими, и девушка больше не чувствовала, что ее рот полон заостренных кольев.
Она лежала на спине, голова свисала с края дивана. Вся комната перевернулась. Отец Арта, изображенный на портрете в полный рост, стоял вверх ногами. На покрытом ковром потолке висела голубая ваза, из нее высовывались острые листья белой пампасной травы. Бордюр из изящно перевернутых цветов окружал комнату. Опрокинутые рожки светильников торчали из плинтуса, голубые огни стремились вниз, к раскрашенному полу.
Пламя росло, пока не заполнило все поле зрения Пенелопы. Ее разум охватила лихорадка. В огне она увидела обнимающихся мужчину и женщину. Он был одет в вечерний костюм, а она — обнажена и окровавлена. Они походили на Чарльза и Памелу. Потом лик кузины превратился в отражение Пенелопы, а Чарльз обернулся Артом. Их обнимали языки пламени. Образ застыл на мгновение, а потом поплыл, пока лица призраков не лишились всяких знакомых черт. Они сгорели, смешались воедино, а из пепла возникло покрытое шерстью лицо с четырьмя глазами и двумя ртами. Оно росло, пока не поглотило девушку полностью.
— Пенелопа навсегда, навеки! — кричала она, будучи ребенком. — Долгой жизни Пенни.
Вокруг полыхал огонь…
…Дрожа, она проснулась. Все тело кололо, одежда скребла чувствительную кожу.
Пенелопа села и устроилась на диване. Память об обращении быстро увядала. Она ощупала шею и грудь, но так и не смогла найти даже следа ран, оставленных Артом.
Комната стала светлее, девушка видела углы, скрытые тенями. Цвет приобрел более тонкие оттенки. Пенелопа чуяла незнакомые запахи. Ароматы ее собственных телесных выделений били в нос, но не казались противными. Все чувства обострились. Язык вожделел новых вкусов. Пенелопа жаждала новых впечатлений.
Она встала и, не надев туфель, в одних чулках, мягко прошла прямо в ванную. Там, естественно, не было зеркала. Девушка избавилась от запачканных одежд и обтерлась скомканной нижней юбкой. Потом вымылась. В своей прежней жизни она никогда не была настолько обнаженной. Старая личность казалась сном. Теперь она — «новорожденная». Она чистилась долго и тщательно, как кошка, а когда вышла из комнаты, поняла, что у нее нет одежды. Наряды ушедшей жизни стали ненужными, пропитанными бесполезной кровью.