А если двигаться побыстрей, то к вечеру можно будет увидеть море. Между фруктовых деревьев римской коннице не развернуться, а пехоте придется попотеть, чтобы угнаться за вражеской колонной.
Так, вероятно, рассуждал командир варваров, потому и не принял боя, а велел нахлестывать лошадей…
Едва наглядевшийся на «художества» варваров Черепанов увидел издали пролом в городской стене, он приготовился к худшему. Однако ж все оказалось не так скверно. Когда к Геннадию привели единственного из уцелевших старшин (прочее городское начальство погибло при штурме), тот доложил, что резни не было. Побили многих при штурме (старшина чуть ли не с восторгом поведал, как хитроумные варвары обрушили стену), а потом – ну просто как и не варвары были те захватчики. То есть с виду – вылитые варвары, морды дикие, свирепые, раскрашенные зверовидно, только что слюна из пастей не капает. А у иных и капала, да только вожак у них оказался – суровый, как сам командующий Максимин. Хотя росту, в отличие от Максимина, небольшого. Но свое «зверье» держал – как укротитель в цирке. А самые ярые варвары – при нем вроде телохранителей. Будто преторианцы или псы боевые. Скажет – на части порвут. Не из страха, от преданности. Старшина уж шестой десяток на земле живет, такие вещи различает. Суровый у варваров рикс оказался. И хитрый.
Старшине он сказал так:
«Даю вам день. Чтобы ровно через день, завтра к полудню, вот на этой площади было выгружено все ценное, что имеется в городке. И без обмана. Если после этого мои воины найдут хоть серебряную ложку – вырежем не только тех, у кого найдут, но и ихних соседей».
– Сам он так спокойно говорил, – рассказывал староста. – И глаза у него не злые. И не поверишь, что такое сделает. Но вокруг воины его размалеванные скалились, как волки, только что зубами не ляскали. Этим только…
– Погоди, – перебил его Черепанов. – Он с вами на латыни говорил?
– Не-ет, – мотнул лысой головой староста. – Он на латыни – только пару слов. На своем белькотал. Один из его громил переводил: страховидло с зеленой мордой.
– Продолжай, – велел Геннадий, несколько разочарованный: его предположение о том, что хитрый вожак прошел римскую школу, не подтвердилось.
– Ну так вот. Все, говорит, к завтрему вынесете и здесь уложите. Это первое. А второе – чтоб через два дня здесь стояло семь с половиной десятков повозок. Таких, как вам покажут. А на третье велю: сегодня принесите нам жратвы – от пуза. Чтоб моим воинам хватило животы набить. И от провианта, что в городе есть, – половину. Не боись, говорит, все не заберем. Возьмем, сколько требуется. И фуража для лошадей. И женщин да девок, говорит, приведете. Не старых только и не уродливых. Тоже чтоб на всех хватило. Даю, говорит, слово, что убытка им не будет. Напротив, может, кто и с прибытком останется, если боги захотят. А ежели воину какая понравится, так, может, и подарит чего-нибудь. За усердие.