Совершенно без всякой связи на ум приходит баюльная песня.
– А вот мне, – говорит Мона, и я возвращаю ей книгу, – мне нравятся древние традиции. Знаете, как я вижу нашу поездку? Как мой личный духовный поиск. Я приму новое индейское имя, – говорит она, – и полностью преображусь.
Устрица достает сигарету из своего хопи-мешочка и говорит:
– Ничего, если я закурю?
И я говорю: очень даже чего.
А Элен говорит:
– Ничего.
Это ее машина.
И я считаю – раз, я считаю – два, я считаю – три…
То, что мы называем природой, говорит Устрица, это мир, который мы убиваем и который скоро начнет убивать нас. Каждый одуванчик – это бомба с уже включившимся часовым механизмом. Биологическое загрязнение. Симпатичное желтое опустошение.
Поезжайте в Париж или в Пекин, говорит Устрица, везде – гамбургер из Макдоналдса, экологический эквивалент привилегированной формы жизни. Все города, все места на Земле – одинаковые. Пуэрария. Мидии. Водяной гиацинт. Скворцы. Бургер-Кинг.
А все, что есть настоящего и исконного, все, что есть уникального, – все методично искореняется.
– Единственное, что у нас останется в плане биологического разнообразия, – говорит он, – это кока против пепси.
Он говорит:
– Мы пытаемся изменить мир, совершая при этом ошибку за ошибкой.
Глядя в окно, Устрица достает пластмассовую зажигалку из своего бисерного мешочка. Встряхивает ее в руке, бьет о ладонь.
Я нюхаю розовое перышко из книги и представляю, что волосы Моны пахнут точно так же. Вертя перышко двумя пальцами, я спрашиваю у Устрицы, когда он звонил в газету и давал объявление, зачем ему это надо?
Устрица прикуривает сигарету. Убирает мобильный и зажигалку обратно в бисерный мешочек.
– Он так зарабатывает на жизнь, – говорит Мона. Она распутывает узелки на своем ловце снов. Под ее яркой оранжевой блузкой набухают маленькие розовые соски.
Я считаю – четыре, считаю – пять, считаю – шесть…
Держа сигарету в зубах, Устрица застегивает рубашку обеими руками. Он щурится на дым и говорит:
– Помнишь Джонни Эпплсида?
Элен вертит ручку кондиционера, прибавляя мощность.
Устрица застегивает последнюю пуговицу и говорит:
– Не волнуйся, папаша. Я просто сею свои семена.
Глядя на желтый мир желтыми же глазами, он говорит:
– Просто это мое поколение пытается уничтожить существующую культуру, распространяя свои болезни.