— Разрешите, товарищ начальник, войти.
— Войдите.
Кудинов шагнул вперед, вытянулся по-военному и отрапортовал мне:
— Ваше распоряжение, товарищ начальник, мы выполнили в точности.
— Хорошо. Иди в ревком и передай товарищам, что я скоро буду там.
— Есть! — сухо отрезал Кудинов и, покосившись на адмирала, вышел из комнаты.
Адмирал с иронией заметил:
— У вас тоже дисциплина.
— Без этого нельзя выполнить ни одного дела.
Впервые в присутствии адмирала нижний чин посмел обратиться за разрешением не к нему, а ко мне, бывшему вестовому. Сдержанный адмирал больше ничего не сказал. Но я представлял себе, какой горечью это отозвалось в его душе.
Наконец я решил приступить к тому, что больше всего волновало меня:
— Ваше превосходительство, я хочу поговорить с вами об одном деле. Только давайте условимся: будем при этом откровенны, как и подобает мужественным и честным людям.
— Откровенность — это самая благородная черта в людях. Пожалуйста, я вас слушаю, — сказал адмирал и, ожидая что-то необыкновенное, весь напрягся.
— У вас жила горничной одна особа — Настасья Алексеевна Кашинцева. Помните?
— У меня их много жило. Разве всех упомнишь.
Я вытащил из кармана бережно сложенную бумажку и развернул ее.
— Это было давно, ваше превосходительство. Вы тогда были молоды и находились в чине капитана второго ранга. В этой вот бумажке вы дали Настасье Алексеевне чрезвычайно лестную рекомендацию. По вашим словам, ваша горничная отличалась исключительной честностью и трудолюбием. Взгляните — это вы писали?
Железнов внимательно посмотрел на строки, написанные его рукой. Чернила на бумаге успели полинять. Он что-то вспомнил, вдруг заволновался и тихо промолвил:
— Да, это моя рука. А дальше что?
— Ничего особенного. Кашинцева — моя родственница. Это была действительно самая добросовестная женщина, каких редко можно встретить.
— Была, а теперь?
Адмирал пытливо посмотрел мне в лицо. Я выдержал его взгляд и не сразу ответил:
— В прошлом году с нею случилось несчастье: в Петербурге на нее налетел автомобиль. На второй день она умерла. Я похоронил ее на столичном кладбище.
— Печально, — едва слышно промолвил адмирал и уныло облокотился на стол.
— Через Настасью Алексеевну я знаю всю вашу жизнь. Ваша жена родом из аристократической среды. Хотя родители ее давно прогорели, но это не мешало ей держаться гордо и всеми повелевать. Она родила вам сына и дочь. Ваши дети получили прекрасное воспитание. Мне известно, что вы человек небогатый, живете только на жалованье, но для них вы не скупились: нанимали гувернеров и гувернанток. Ваша дочь вышла замуж за профессора. А сын, капитан второго ранга, служил до переворота старшим офицером на крейсере. Не так ли?