— Да, да, сеньор Сайменс, очень похож! — вдруг громко закричал Кинче и сразу осекся под тяжелым, тусклым взглядом первого штурмана. — Впрочем, не очень похож… — продолжал он уже слабым голосом. — Мой перстень совсем не такой…
Он нагнулся и, глянув на свои ладони, удивленно воскликнул:
— Черт возьми! Какие мозоли вздулись! Пока доберемся до берега, совсем руки изувечишь…
Все облегченно вздохнули. Сайменс внутренне торжествовал: дело закончилось без выстрела. Победа была на его стороне. Он уже хотел было спрятать в карман свой револьвер, но вдруг вскочил Лутатини и, глядя на первого штурмана, заговорил обрывающимся голосом:
— Вы хотели запугать нас? Мы не боимся!
Изможденное лицо его судорожно задергалось. Он тяжело дышал, сверкая черными провалившимися глазами. Быстро распахнул синюю рабочую куртку и, стуча кулаком в грудь, исступленно захрипел:
— Вы уже раз стреляли в меня! Не промахнитесь теперь! Вот мое сердце! Бейте!
На этот раз сам непоколебимый Сайменс смутился. Положение его оказалось критическим, он, балансируя, стоял на острие штыка. Малейшая ошибка в его поступках — и все погибнет, все полетит прахом. Но так продолжалось только несколько мгновений. Стараясь сохранить хладнокровие, он сказал:
— Парень, вероятно, потерял рассудок.
Некоторые матросы сейчас же подхватили:
— Это верно. Лутатини с ума сошел.
Лутатини, шатаясь, пытался еще что-то кричать, но его, к удивлению всех, толкнул Карнер:
— Заткнись, друг, и сиди смирно!
Лутатини свалился на дно шлюпки. Вспышка его прошла.
Он беспомощно застонал, прося пить. Ему первому дали несколько глотков воды.
Потом другие потянулись к живительной влаге. Всем делили ее поровну — офицерам и матросам.
Каждый бережно получал свою порцию и выпивал медленно, маленькими глотками, чтобы дольше смачивать нестерпимую сухость во рту и в горле.
Волнение среди матросов на время прошло, сменившись необычайной усталостью.
Первый штурман, спрятав револьвер, заговорил просто и серьезно:
— Ребята! Сегодня утром мы видели еще одно судно впереди нас. Оно прошло от нас настолько близко, что с его мачты, если бы только сидел там человек, можно было заметить нашу шлюпку. Я верю, что мы будем подобраны каким-нибудь кораблем. Случится ли это завтра, сегодня или через час, — не знаю. Кроме того, мы можем еще рассчитывать и на перемену погоды.
При последних словах зашевелились головы, оглядывая горизонт и пылающую высь. Небо было чистое.
Сайменс продолжал:
— Да, да, сегодня полный штиль и нестерпимая жара, а завтра — кто может сказать, что будет завтра? Разве кто запретит подуть сильному ветру? Мы тогда поставим паруса и полетим к берегу, точно на крыльях. Наконец, может пойти дождь, и мы будем пить свежую воду сколько влезет. Разве так не может случиться?