Надо позвонить Дон. Может, в ее клубе требуется уборщица?
Ева
P. S. Со всей этой суетой я напрочь забыла, что у меня сегодня день рождения. Мать, похоже, тоже об этом забыла. Казалось бы, если кто и должен помнить об этом событии, так это она. Поздравляю себя с днем рождения.
Либби
Бутч, который терпеливо сидит рядом со мной на полу подвала, внезапно наклоняет голову набок и вскакивает, как он делает каждый вечер, когда Джек возвращается домой.
«Неужели уже действительно так поздно?» — думаю я, пока Бутч карабкается вверх по лестнице, спеша к входной двери, в которую вот-вот войдет Джек. У меня не остается времени на то, чтобы перевязать дневники ленточкой. Я едва успеваю завернуть их в бархат, сунуть в пакет и вернуть в тайник в камине. Мне приходится действовать очень осторожно. Если я не положу их на выступ, они могут упасть, и тогда, чтобы снова их извлечь, придется разворотить весь камин.
Сверху до меня уже доносится счастливый лай Бутча. Я поспешно закрываю заслонку. Мне приходится соображать очень быстро. Схватив бутылку вина, я начинаю преодолевать ступени.
Джек уже ждет меня наверху, а Бутч радостно вьется вокруг его ног.
— Ты в порядке? — спрашивает он.
— Да, а почему ты спрашиваешь? — отвечаю я, избегая встречаться с ним взглядом и спеша отойти от двери подвала.
— Обычно ты спускаешься в подвал только в случае крайней необходимости, — продолжая недоумевать, поясняет он.
Я показываю ему бутылку красного вина, горлышко которой судорожно стискивают мои пальцы.
— Я подумала, что неплохо бы за ужином выпить вина.
— А тебе можно пить? — спрашивает он. — Ты принимаешь столько лекарств!
— Скорее всего нельзя, — вздыхаю я. — Но никто не может запретить мне наблюдать за тем, как это делаешь ты.
Джек пристально смотрит на меня, и я спокойно встречаю его взгляд. Сердце бешено колотится у меня в груди. Я никогда и ничего от него не скрывала, я всегда была с ним честной и открытой, и мне все это не нравится. Но у меня нет выхода, потому что Джек не хочет рассказывать мне о Еве. Каждую ночь я просыпаюсь и вижу, как он мечется на кровати и зовет ее. И я все больше убеждаюсь в том, что он скрывает от меня что-то, произошедшее во время или непосредственно после аварии. Более того, в глубине души я знаю, что кошмары ему снятся не из-за душевной травмы. Ему не дает покоя чувство вины.
Мы продолжаем смотреть друг другу в глаза. Нам обоим ясно, что каждому из нас есть что скрывать.