Итак, я оказалась там, где начинала, при этом мое финансовое положение значительно ухудшилось. Я кое-что отложила, но говорю себе, что этих денег не существует. Я помню, как когда-то тетя Мэвис сказала мне, что у меня всегда должна быть какая-то сумма, рассчитанная на крайний и непредвиденный случай. Она пояснила, что, как бы сильно я ни любила мужчину, я должна обязательно иметь заначку, чтобы в случае необходимости могла поскорее унести ноги. Жизнь сложилась так, что первыми, от кого мне пришлось уносить ноги, используя для этого свою заначку, стали моя мать и ее сожитель. Со временем мне удалось пополнить свой почти до дна исчерпанный «экстренный фонд». Я не захотела использовать эти деньги на покупку платья, потому что знала: у меня всегда должны быть деньги на срочный отъезд.
Почему же теперь дела у меня идут хуже, чем раньше? Потому что теперь у меня гораздо меньше денег, которые я могу расходовать по своему собственному усмотрению. Если мне не удается подработать, я вынуждена просить деньги у Эллиота, и это мне очень не нравится.
Но у меня нет никаких оснований жаловаться, потому что теперь у меня есть человек, который меня любит. Я и представить себе такое не могла, когда впервые приехала в Лондон, и особенно когда занялась стриптизом.
Мне нравится, что я могу это написать… У меня есть человек, который меня любит.
Я читаю это и улыбаюсь.
С любовью,
Я
11 марта 1991 года
Когда же я чему-то научусь? Ведь сказано: не возгордись, не взлетай слишком высоко, чтобы не было больно падать. Таков закон. Я слишком сильно гордилась нашей чудесной жизнью, и вот, три месяца спустя, пришло время падения.
Что случилось? Просто сегодня Эллиот пришел с работы и сообщил, что его уволили. И во всем оказалась виновата я. Он, конечно, не сразу мне в этом признался, но постепенно я все из него вытянула.
Началось все с того, что, когда я закончила убирать расположенный по соседству спортзал и вернулась домой, он уже сидел на диване. Телевизор был выключен, и этого было достаточно, чтобы понять: что-то не так. Эллиот смотрел в пространство перед собой.
— Что с тобой? — спросила я, стараясь не отходить далеко от двери, так как меня не оставляло чувство, что, как только я услышу ответ, то выскочу наружу и брошусь бежать.
Его остекленевшие глаза в конце концов обратились в мою сторону, и я увидела, что он полностью уничтожен, как будто его долго били ногами и вышибли из него все внутренности вместе с силой духа. Он все еще был в костюме, но снял галстук.
— Я потерял работу, — наконец произнес он.