Я встала.
— Утром я попытаюсь утрясти проблемы со счетами. Но ты должен или найти работу, или уйти. Другого выбора у тебя нет. Честно говоря, мне уже все равно, что ты выберешь.
Этим вечером он принял мудрое решение — лег спать на диване. К счастью, в надежном месте, где я прячу дневник, я держу и сберкнижку. В течение нескольких последних лет на ней хранилось около двухсот фунтов. Так что мой экстренный фонд цел, но всего остального я лишилась. Это заставляет меня нервничать. Завтра я позвоню всем, кому мы должны. Я надеюсь, что мне удастся уладить проблему с оплатой счетов. Может быть, мне удастся также найти дополнительную работу по вечерам. Уборщицей устроиться легче, чем делопроизводителем. В бар я пока не буду устраиваться. Мне и так приходится вставать очень рано. Если я начну работать допоздна, мне вообще спать будет некогда. Я понятия не имею, как мы выкрутимся. Я знаю, что должна вышвырнуть его за дверь, но пока просто не могу на это решиться. Кроме меня, у него никого нет, к тому же я еще не забыла, что когда-то мы были дружной парой. Довольно долго Ева и Эллиот вместе сражались со всем миром. Когда-то я его любила.
Боже мой, если честно, то мне кажется, я продолжаю его любить. Если он сможет взять себя в руки, а я уверена, что так и будет, то все еще образуется — как в финансовом плане, так и в эмоциональном.
Я
15 января 1992 года
Все понемногу налаживается.
Я знала, что он может взять себя в руки, и он это сделал. Теперь у него есть работа. Уже на следующий день после прихода судебных исполнителей он нашел работу на стройке. Сначала он был разнорабочим, но после того, как ему удалось несколько раз поболтать о том о сем с бригадиром, ему позволили взглянуть на отчетность. С тех пор он только этим и занимается. Оплата мизерная, но это лучше, чем вообще ничего.
Три четверти зарплаты он отдает мне, а оставшуюся четверть тратит по собственному усмотрению. Те деньги, которые он мне дает, идут на погашение долгов компаниям, предоставляющим услуги. Мне пришлось приложить немало усилий, но после нескольких звонков и слезных обещаний все они позволили мне погашать долг частями. Мы находимся в таком затруднительном положении, что иногда мне становится тяжело дышать. Мне часто приходится выбирать между едой и сигаретами. Я выбираю еду, потому что Эллиот не может претендовать на мою порцию. Я съедаю все сразу, а потом мне очень стыдно, так как я вижу, что он старается.
Я ненавижу его за то, что он сделал, но я все еще люблю его — такого, каким он был раньше. Это противоречит здравому смыслу, но что общего между любовью и здравым смыслом? Я люблю Эллиота за то, что он любил меня настолько, что захотел, чтобы я бросила стриптиз. Я прижималась к нему по ночам и рассказывала ему свои сны. Этот мужчина позволил мне снова почувствовать себя целостной личностью. После того как завсегдатаи «Хэбби» столько лет пожирали глазами мою грудь, мою задницу, мою едва прикрытую щелку, это было удивительное ощущение. Возможно, я поступаю глупо, но я продолжаю верить в то, что настоящий Эллиот, Эллиот, которого я люблю, никуда не исчез. Он там, внутри него. Ему просто надо преодолеть этот трудный период, и он снова станет самим собой.