И двигатель сдюжил. Штурмовик Виталия медленно терял высоту и скорость, над немецкими траншеями он пролетел уже на высоте полсотни метров. Иван летел сбоку.
Немецкие пехотинцы обстреляли штурмовик из пулеметов.
Иван тут же описал полукруг и прошел вдоль линии траншей, поливая их огнем из пушек и пулеметов. На гашетку жал, не жалея снарядов и патронов, чтобы подавить огонь и отбить у немецких пехотинцев желание стрелять.
Самолет Виталия был уже на нашей стороне, когда Иван развернулся и повторил заход, пока не кончились патроны.
Глава 4. Своих не бросаем
Он успел догнать самолет Виталия как раз в тот момент, когда его двигатель остановился и винт замер, причем сразу. Похоже было, что от масляного голодания мотор заклинило.
Впереди был участок луга у реки. Виталий довернул и посадил самолет на брюхо.
Шасси у штурмовика полностью не убирались, колеса до половины выступали из фюзеляжа, и самолет при приземлении с убранными шасси больших повреждений не получал. Тем более что бронекапсула закрывала двигатель и кабину, действуя при таких посадках, как лыжа.
Иван описал вокруг самолета вираж.
Виталий откинул фонарь, выбрался на крыло и помахал рукой, показывая, что он жив и с ним все в порядке.
Иван качнул крыльями – понял, мол, держись.
До их аэродрома было недалеко, всего десяток километров, и после приземления Иван направился к инженеру эскадрильи. На карте показал точку, где сел на вынужденную посадку штурмовик.
– Пилот жив?
– Жив.
– А самолет отремонтируем.
Тут же к месту посадки был отправлен грузовик «ЗиС-5» с механиком, и уже к вечеру самолет был прибуксирован на аэродром.
Иван обнял Виталия:
– Рад за тебя!
– А уж как я рад! Думал – до передовой не дотяну, плюхнусь на виду у немцев. Тогда хоть стреляйся.
– Пойдем к комэску, доложишь, а то он небось тебя в штабе полка уже в потери занес.
– Рано меня списывать! Я еще хочу в Берлине побывать, в логове фашистской гадины.
Чернобров уже был в курсе, что пилот жив и самолет можно восстановить. На радостях он обнял Виталия, похлопал его по спине. Для обычно сдержанного на проявление чувств комэска такая встреча говорила о его искренности и переживаниях за боевого товарища. А еще – о радости, что самолет подлежит восстановлению.
От эскадрильи сейчас осталось два боеготовых самолета, да и те латаные не раз – весь фюзеляж у обоих в заплатках, как в шрамах у опытного бойца. Со всего штурмового полка едва набиралась полноценная эскадрилья, и в штабе полка поговаривали, что в скором времени полк будет пополняться техникой или убудет в тыл для отдыха и переформирования. В штабах – дивизии, армии – их полк числился, приказы о штурмовках передавались ежедневно, а кому их было выполнять? Поэтому приходилось делать по нескольку вылетов в день.