Вечером принесли ужин – по половинке селедки, два куска хлеба и чай. Иван уже хотел съесть селедку, но сосед остановил его:
– Не ешь, воды потом не дадут. Жаждой мучиться будешь.
Иван послушался и съел только хлеб, запив его чаем.
Ночью, когда осужденные забылись беспокойным сном, дверь с грохотом отворилась:
– С вещами на выход!
В дверном проеме стояли конвойные.
Осужденных из всех камер выгнали во двор тюрьмы и погнали на железнодорожную станцию. На грузовом пакгаузе, подальше от людей, загнали в два грузовых вагона. На них еще надпись была: «Сорок человек или восемь лошадей». Только в вагон загнали человек шестьдесят, было тесно и душно. Маленькие окна под крышей открыты, но забраны частой решеткой.
Еще при посадке, при свете прожекторов Иван заметил человека с голубыми петлицами. Знаки различия у него были сняты, впрочем – как и у Ивана. В вагоне Иван протолкался к нему:
– Летун?
– Летчик. И ты тоже? Как угораздило?
– Сбили над оккупированной территорией. Выше сказали – в немецком тылу был, стало быть – завербован.
– Сколько дали?
– Десять лет лагерей и поражение в правах.
– Еще легко отделался, могли и к стенке поставить. Меня Алексеем зовут. Старшина Скворцов – бывший, – упавшим голосом добавил он.
– А тебя за что?
– Бытовуха. Три года лагерей. Считаю – повезло. Выпил, политруку морду набил.
– На чем летал?
– На «СБ».
– А я на штурмовиках.
– Да ну? Отчаянный парень!
Алексей выматерился и наклонился к уху Ивана:
– Если таких, как ты, в лагеря, на лесоповал, мы войну проиграем.
Ивану стало горько: а ведь правда в его словах есть.
Паровоз подал сигнал, вагоны дернулись и поехали.
– Эй, у окна? Куда хоть везут?
Из-за духоты у окон люди менялись, уступая место желающим подышать свежим воздухом.
Когда поезд набрал ход, стало легче – вагон продувало сквозняком из окон.
Поезд шел, останавливаясь у каждого полустанка. То встречные воинские эшелоны пропускал, то паровоз набирал воду. Потому средняя скорость движения была невелика.
На остановках из вагона охраны выбегали бойцы НКВД, выстраивались в окружение вагонов с заключенными, выставив винтовки с примкнутыми штыками, и покрикивали на конвоиров с других поездов или ожидавших:
– Проходи, запрещено тут!
Сидевшие на узлах и чемоданах желающие уехать на восток, в тыл, смотрели на людей в зарешеченных вагонах – кто с жалостью, а кто и с ненавистью.
Когда поезд остановился на маленьком полустанке, конвоиры приоткрыли дверь:
– Берите воду.
Воду набирали в ведра из водоразборной колонны, откуда бункеровался паровоз.
Однако напиться никто не успел. Послышался рев моторов, и низко над полустанком пронеслись два «мессера». Один сбросил бомбу и угодил в вагон охраны, бомба со второго самолета упала рядом с паровозом. Из пробитого котла паровоза со свистом стал выходить пар.