Я слушал его с недоверчивым видом, и он продолжал заливать свое. При этом я посматривал на часы. В одиннадцать пятнадцать я сказал: «Хорошо» – и начал диктовать ему список акций, которые нужно купить для меня. Я выложил две тысячи долларов, и он был просто счастлив. Он заявил, что я сделаю кучу денег и что он надеется, что я буду частенько их навещать.
Все вышло, как я и рассчитал. Биржевики долбанули по акциям, держатели которых, по их расчетам, должны были начать их массовую продажу при понижении котировок, и, будьте уверены, цены заскользили вниз. Я закрыл свою торговлю ровнехонько перед тем, как в последние пять минут начался подъем курса, обычный, когда биржевики закрывают сделки.
Меня ожидали пятьдесят одна сотня долларов, и я отправился за ними в кассу.
– Как славно, что я заглянул к вам, – сказал я менеджеру, подавая свои квитанции.
– Эх, – ответил он, – я ведь не смогу вам всего выдать. Я не ожидал такого выигрыша. Будь я проклят, но деньги для вас у меня будут только в понедельник утром.
– Ладно. Но только я хотел бы сейчас получить, сколько там у вас в кассе.
– Но сначала я должен выплатить деньги мелким игрокам, – сказал он. – Я верну вам то, что вы поставили, и все, что останется в кассе после расчетов. Подождите, пока я оплачу другие квитанции.
Так что мне пришлось ждать, пока он рассчитывался с другими игроками. Я точно знал, что получу свои деньги. Теллер не захочет бросить заведение, которое приносит такие хорошие деньги. А если он все-таки решит все бросить, что ж, мне остается только получить все, что у них есть сегодня. Я получил свои собственные две тысячи и еще примерно восемьсот долларов, больше у них в кассе не было ни цента. Я пообещал клерку, что вернусь в понедельник утром. Он побожился, что деньги будут меня ждать.
Я явился в Хобокен в понедельник незадолго до двенадцати. Я увидел, что управляющий разговаривает с клерком, которого я видел в Сент-Луисе у Теллера, когда он велел мне убираться к Долану. Я сразу понял, что управляющий телеграфировал в головную контору и те прислали одного из своих, чтобы выяснить, что и как. Жулье никогда никому не верит.
– Я пришел получить, что мне причитается, – заявил я управляющему.
– Это и есть тот человек? – спросил молодчик из Сент-Луиса.
– Да, – буркнул менеджер и вытащил из кармана пачку денег.
– Постой-ка! – сказал ему малый из Сент-Луиса и развернулся ко мне: – Ливингстон, разве тебе не говорили, что мы не хотим иметь с тобой дело?
– Сначала отдай мои деньги, – сказал я управляющему, и он протянул мне сначала две тысячные купюры, потом четыре по пятьсот и три сотенные. – Что вы сказали? – развернулся я к тому, что из Сент-Луиса.