Опыт слежки за объектом у меня большой. Два квартала я соблюдала положенную дистанцию, а потом плюнула и пристроилась почти вплотную за Василием. Учитель такой рассеянный, вряд ли он заметит меня, даже если я наступлю ему на ногу и извинюсь в придачу.
Вскоре я выяснила, куда направлялся педагог. Кстати, в Древней Греции это слово означало просто-напросто раба, хромого или увечного, не пригодного ни к какой тяжелой работе, а способного только сопровождать детишек…
Василий вошел в магазин «Табак», известный каждому, кто живет в нашем городе. Он находится на центральной улице Тарасова. Причем на этом самом месте он был еще в дореволюционные времена. Это магазин для настоящих ценителей табака — вы не найдете там банальных сигарет, которые можно купить в каждом ларьке по соседству с домом. Лакированные, накрытые стеклом витрины магазина содержат настоящие сокровища — множество сортов табака, трубки тридцати разновидностей, кальяны, всякие принадлежности, милые сердцу заядлого курильщика.
Ну вот, а я-то волновалась! Учитель всего лишь хочет пополнить свои запасы трубочного зелья. Никакого криминала.
Я уже подумывала о том, чтобы вернуться в кафе, но вдруг, повинуясь внезапному импульсу, толкнула старинную дверь и вошла в магазин. От Васи исходил аромат жертвы. Прекрасно понимаю близнецов! Этот парень так и напрашивался на то, чтобы над ним подшутили. Я встала за спиной учителя, изучающего сорта трубочного табака, и негромко посоветовала:
— Берите яблочный, Василий, не ошибетесь!
Жаль, что я давно вышла из возраста близнецов. Эффект, который произвели мои слова, трудно было описать словами. Учитель подскочил на месте, выронил табак и издал какой-то блеющий звук, точно перепуганная овца.
— Извините, Василий. Я не хотела вас напугать, — соврала я, подавая учителю выпавший сверток. Педагог уставился на меня кроткими голубыми глазами, и мне стало стыдно. Нашла над кем шутить!
— Что вы здесь делаете?! — неуверенным голосом спросил Василий.
— Да так, жду близнецов, они до двух в школе. А вы?
Педагог затравленно оглянулся, как будто он был связным, а я только что провалила ему явку.
— Ладно, Василий, я, пожалуй, пойду. Увидимся!
Я двинулась к двери.
— Подождите, — в спину сказал мне педагог. — Послушайте, вы можете не говорить дома… не говорить Катерине Ивановне, что видели меня здесь?
Я смотрела на парня во все глаза. На вид ему лет двадцать пять — двадцать семь. И он прячется от Гольцовой, чтобы покурить, как порочный пятиклассник от строгого директора?!
— Конечно, я никому ничего не скажу, — пообещала я и покинула магазин.