Катерина опустила голову. Волосы закрыли ее лицо, сигарета дымилась в дрожащих пальцах. Ну давай же решайся!
— Вы ставите под угрозу жизнь Ани и Антона, — я пошла с козырной карты.
Гольцова вздрогнула, уставилась на меня остановившимся взглядом и спросила:
— Женя, вы правда думаете, что у них поднимется рука на детей?
— Ну, один раз уже поднялась, — я пожала плечами. — Когда нам повредили тормоза в «Туареге». Почему бы и нет?
— Хорошо. — Гольцова затушила сигарету и решительно откинула волосы со лба. — Я все расскажу. За эти дни я поняла, что вам можно доверять. Вы не используете эту информацию нам во вред…
В этот момент со двора донесся оглушительный лай. Ничего не понимаю… Бульдоги никогда так себя не вели.
Дверь столовой приоткрылась. Вбежал Гитлер. За ним волочился поводок. Пес подбежал к Гольцовой и принялся теребить ее рукав. Гитлер явно тянул хозяйку к двери.
— Где Альберт? — побелевшими губами выговорила Катя. Мы бросились по лестнице. Гитлер, одобрительно гавкая, несся за нами.
Мы выбежали на улицу. У самого крыльца в луже крови неподвижно лежал Альберт Николаевич. Бульдоги носились по участку, звонко лая.
Снег вокруг был усеян множеством человеческих и собачьих следов — ничего не разобрать.
— Женя, что с ним? Он умер? — глухим голосом спросила Гольцова.
Я присела рядом с садовником. Похоже, Альберта ударили чем-то тяжелым по затылку. Мы далеко от города, «Скорая» приедет не раньше чем через час. Я быстро осмотрела пострадавшего. На голове рваная рана, очень много крови. Но череп, кажется, цел. Садовник застонал и приоткрыл глаза.
— Он жив. Все будет нормально. Вызывайте медиков.
Но Катерина Ивановна, к моему глубокому изумлению, не стала вызывать «Скорую помощь». Вместо этого Гольцова бросилась бежать по участку в сторону леса. Я осторожно опустила голову пострадавшего на снег и последовала за ней. Вскоре я поняла, куда направляется хозяйка: Гольцова бежала к солнечным часам.
Вот она добежала, резко остановилась, едва сохранив равновесие, и замерла как соляной столп.
Я подошла и встала рядом. Мы с Катериной смотрели на песочные часы. Коробка была открыта, конверт исчез. А вот камешки остались на месте.
— Ну, и что это значит? — спросила я.
Вместо ответа Гольцова рухнула на снег в глубоком обмороке.
Когда я дотащила Катерину до крыльца, там уже вовсю суетились Глебушка и Маша. Охранник, кажется, не знал, что нужно делать с раненым. А вот Маша оказалась сообразительной — она принесла аптечку и теперь примеривалась, с какой стороны бинтовать голову Альберту. Молодец девочка! Не пищит, не падает в отключке при виде такого количества крови. А вот Катерина меня удивила. Железная ведь женщина…