или решений съездов руководящей партии. Партия у нас тогда была одна
[36] (выбор, прямо скажем, небогатый), да и та не внушала к себе уважения. Поэтому «политинформацию» (так, кажется, это называлось), мы, по возможности, прогуливали. Это даже было делом чести. Но у нас были замечательные учителя, и такие вольности на нас никак не отражались, да и сам «политинформатор», бывало, «застревал в лифте». Мы игнорировали атрибуты власти: не носили значков и галстуков
[37], слушали нормальную музыку, носили нестандартную одежду. Большинство учителей закрывали на это глаза, а остальные не были для нас авторитетны.
В то время был уже финал наших отношений с коммунистической партией. Мы были «женаты» больше полувека, и, в конце концов, неудачный брак предсказуемо распался. Я помню этот день в деталях: наш историк сгреб нас в охапку и вытащил в холл, где стояли телевизор и весь учительский персонал школы. Мы смотрели, как Москву пересекают танки. Такого кино по федеральным каналам еще не показывали. Я помню, что нас переполняла радость: в связи с переворотом[38] отменили уроки – то ли в знак поддержки событий, то ли просто было непонятно, чему теперь учить детей. К тому же у меня был собственный повод для радости – дома меня дожидался «Off The Ground» Пола Маккартни. Я искала его полгода, и вот, на выходных, в одном из киосков, среди пива и жвачек, я обнаружила долгожданную кассету. Теперь мне очень надо было домой – дослушивать. А тут такая удача – иди, пожалуйста! Словом, тот день лично для меня удался на славу.
За время нашего «политического брака» выросло несколько поколений, не помнящих своей национальной культуры, оторванных от земли и истоков. Мы взяли себе не только фамилию «мужа», но и его домострой. Сначала это было интересно, а потом мы быстро поняли, что попали «из огня да в полымя». Развод был нереален: «муж» начал заниматься рукоприкладством. Было страшно возражать, да и вообще иметь свое мнение. Постепенно он заполнил собой все углы в доме, заполз в каждую складку одежды, пропитал своим запахом все обозримое пространство, а места, куда он не смог проникнуть, огородил высоким забором. Культура, образование, наука, экономика – все было подчинено тоталитарному политическому строю. Те, кто успел, уехали из страны, остальные привыкли, сделались ручными или ушли в подполье, затаив злобу до лучших времен.
В конце концов, конечно, все рухнуло. В старших классах мы уже изучали на уроках литературы Леонида Андреева[39], а в музыкальной студии пели Павла Чеснокова[40]