Володя посмотрел в ту сторону, откуда слышался гул трактора, и тотчас спросил:
– Туманы у вас всегда такие?
– Не… Когда чисто, а когда – попоздней, к сентябрю поближе, – глядишь, и инеем вдарит. А вообще в туман рыба берет – успевай таскать!
– А какая у вас рыба?
– Рыба-то? Рыба всякая… И караси на плесах есть, щука, ну, потом, эти… окунь, плотва, лещ… Еще линь. Знаешь линя? Как поросенок. То-олстый! Я сам первый раз поймал – рот разинул.
– А много можно поймать?
– Гм!.. Всяко бывает. Другой раз кило пять, а другой раз так только… кошке.
– Что это свистит? – Володя остановился, поднял голову.
– Это? Это ути летят… Чирочки.
– Ага! Знаю… А это что?
– Дрозды звенят. На рябину прилетели к тете Насте в огород. Ты дроздов-то ловил когда?
– Никогда не ловил.
– У Мишки Каюнёнка сетка есть… Вот погоди, пойдем ловить. Они, дрозды-то, жаднющие. По полям стаями летают, червяков из-под трактора берут. Ты сетку растяни, рябины набросай, затаись и жди. Как налетят, так сразу штук пять под сетку полезут… Потешные они; не все, правда, но есть толковые… У меня один всю зиму жил, так по-всякому умел: и как паровоз, и как пила…
Деревня скоро осталась позади. Бесконечно потянулся низкорослый овес, впереди еле проглядывала темная полоса леса.
– Долго еще идти? – спрашивал Володя.
– Скоро… Вот рядом. Пошли ходчее, – каждый раз отвечал Яшка.
Вышли на бугор, свернули вправо, лощиной спустились вниз, прошли тропкой через льняное поле, и тут совсем неожиданно перед ними открылась река.
Она была небольшая, густо поросла ракитником, ветлой по берегам, ясно звенела на перекатах и часто разливалась глубокими, мрачными омутами.
Солнце наконец взошло; тонко заржала в лугах лошадь, и как-то необыкновенно быстро посветлело, порозовело все вокруг; еще отчетливей стала видна седая роса на елках и кустах, а туман пришел в движение, поредел и стал неохотно открывать стога сена, темные на дымчатом фоне близкого теперь леса. Рыба гуляла.
В омутах раздавались редкие тяжкие всплески, вода волновалась, прибрежная куга тихонько покачивалась.
Володя готов был хоть сейчас начать ловить, но Яшка шел все дальше берегом реки. Они почти по пояс вымокли в росе, когда наконец Яшка шепотом сказал: «Здесь!» – и стал спускаться к воде. Нечаянно он оступился, влажные комья земли посыпались из-под его ног, и тотчас же, невидимые, закрякали утки, заплескали крыльями, взлетели и потянулись над рекой, пропадая в тумане. Яшка съежился и зашипел, как гусь. Володя облизнул пересохшие губы и спрыгнул вслед за Яшкой вниз. Оглядевшись, он поразился мрачности, которая царила в этом омуте. Пахло сыростью, глиной и тиной, вода была черная, ветлы в буйном росте почти закрыли все небо, и, несмотря на то что верхушки их уже порозовели от солнца, а сквозь туман было видно синее небо, здесь, у воды, было сыро, угрюмо и холодно.