— Но начинал-то он еще в советские времена, — напомнила я.
Петр Аркадьевич говорил про барда Юрия Твердохлебова, настоящая фамилия которого была Синюшкин, как мне в свое время сообщила Аглая. Сама Аглая выступала только под одним именем, поскольку оно было довольно редким. Ее фамилия — Дубова — не фигурировала ни на афишах, ни на дисках, ни в титрах. Аглая и Аглая. Ее и так хорошо запомнили.
Юрий Твердохлебов писал потрясающие тексты и музыку, на гитаре играл сам, всегда пел без фонограммы, а если требовалось петь под фонограмму в каком-то общем концерте, от выступлений категорически отказывался. Если сажал голос, отменял концерт, но потом обязательно проводил его в другой день. К своим слушателям (а их были миллионы) он относился с огромным уважением.
Но, как и подавляющее большинство талантливых русских мужиков, Юрий Твердохлебов-Синюшкин сильно пил. Свои потрясающие, гениальные тексты он обычно писал в состоянии глубочайшего похмелья и говорил, что только в эти минуты (часы, а то и дни) к нему приходит вдохновение, он видит образы, у него в голове звучит музыка и текст, и от него требуется только все это быстро записать. Хотя ведь и Есенин свои лучшие стихи написал в похмельной депрессии. Может, у нас это национальное?
Юрия обожали и простые люди, и олигархи, и высокопоставленные чиновники, и звезды спорта. Его постоянно приглашали выступать — и в огромные залы, и в самые дорогие дома, охраняемые полками частной охраны. Он отправлялся в морские путешествия на дорогих яхтах, выступал перед первыми лицами страны — и это несмотря на то, что для него не существовало никаких авторитетов.
Юрий пел о любви и о социальных проблемах, причем вскрывал социальные язвы с большим юмором, мог опустить проворовавшихся чиновников и олигархов ниже плинтуса, что всем безумно нравилось. Также Юрий обожал подраться и мог быть страшен во хмелю. Правда, несколько магазинов, витрины которых он покрушил, повесили соответствующие таблички и плакаты с изображением Юрия, что только добавило им покупателей. Полиции с самого верха было дано задание не трогать Юрия — в смысле не сажать в «обезьянник» после очередного дебоша с битьем витрин и морд, а, наоборот, вежливо и аккуратно доставлять до дома и сдавать с рук на руки домработнице и ее супругу, врачу-наркологу, постоянно проживавшим в квартире в качестве прислуги.
Еще у Петра Аркадьевича в раскрутке была группа из четырех сексапильных молодых мальчиков и народный хор из бабушек и тетенек как минимум предпенсионного возраста, успешно гастролировавший по городам и весям. Петр Аркадьевич был мастером своего дела и хорошо «чуял» рынок.