Петр Аркадьевич снова хмыкнул, немного помолчал и добавил:
— Наташа, ее точно убили не для того, чтобы что-то украсть. И на первый взгляд ничего не пропало. То есть мне ничего в глаза не бросилось. Я даже про Свободу не сразу сообразил. Я знаю, что в квартире Аглая держала минимум драгоценностей, и не самых дорогих. Все самое дорогое хранилось в банке. Она перед мероприятиями туда заезжала, непосредственно в банке на себя все надевала, а потом, на следующий день, снова отвозила все в банк. Иногда отвозила прямо с тусовки, она же часто гуляла до утра. Вчера она ни на какое подобное мероприятие не выезжала. И наличных дома много не должно было храниться. Она же по большей части карточками пользовалась. Это я в основном работаю с наличкой. — Петр Аркадьевич усмехнулся. — Нет, тут другое, Наташа… И убийство явно было совершено в состоянии аффекта. Человек его не планировал заранее. Он не планировал грабить квартиру! Он схватил первую попавшуюся статуэтку и шарахнул Аглаю по голове. Хотя, может, и убить-то не хотел, просто врезать — со злости, от отчаяния, нервы у него не выдержали. Думаю, она кого-то достала. Надо будет завтра на записи посмотреть, кто такой Фрукт. И я не исключаю, что у нее и еще кто-то мог быть. Нина Степановна же всех по голосам не знает, да и заснула она. Она же устает с маленьким ребенком. А гости у Аглаи не были чем-то необычным, как и скандалы, и двое-трое мужиков одновременно. Аглая обожала людей сталкивать лбами! Да и женщина какая-нибудь могла прийти отношения выяснять. Это тоже нельзя исключать. Думаю, что женщина справилась бы.
— А эта Свобода тяжелая была?
— Ты думаешь, я помню? — хмыкнул Петр Аркадьевич. — Ты думаешь, я их взвешивал? Но раз каменная… Да, наверное, тяжелая. Признаться, я даже не помню, какие из этих эротических статуэток брал в руки. А если и брал, то давно. Конечно, когда-то рассматривал… Отпечатки на них должны быть в первую очередь домработницы. Она же пыль протирала. Может, Аглая пользовалась по назначению… — Петр Аркадьевич хмыкнул. — Но опять же я не думаю, что убийца их в руке взвешивал, прикидывая, какой можно убить, а какой нельзя. Схватил первую попавшуюся — и врезал. Потом сообразил, что наделал, и забрал орудие убийства с собой. Посмотрим, что покажут отпечатки пальцев. Но предполагаю, что в квартире их оставили только те, кто там проживал и регулярно бывал.
Петр Аркадьевич вздохнул, отпил чаю и устало посмотрел на меня.
— Наташа, я хочу, чтобы ты знала правду про Никитку.
— Зачем? — удивилась я. — Мне достаточно знать, что это ваш сын и вы о нем позаботитесь. Если бы это на самом деле был маленький узбек, то, думаю, что вы и о нем бы тоже позаботились.