«Мальчики» крепко вцепились в грязный шлейф каравана. Опытные кадры Деница уже были повыбиты — средний возраст немецких подводников составлял тогда 21 год. Их боевую подготовку нельзя признать блестящей, но они были нахальны, напористы и безжалостны… Их длинные волосы и яркие цветные платки почему-то особенно бесили американцев. Застав какую-нибудь лодку во всплывшем положении, азартные янки кидались на абордаж. Дрались даже ящиками и бутылками. А пылкие пуэрториканцы метали в гитлеровских офицеров ножи, словно в цирке.
* * *
Фишер снова появился на пороге кабинета Головко, и лицо британского атташе было теперь озабочено.
— Я, кажется, говорил вам, адмирал, что из Хваль-фьорда вышло всего тридцать семь транспортов с грузами.
— Да, да.
— Но, кажется, четыре уже вернулись — один из-за поломок в машинах, другие не выдержали сжатия во льдах.
— Минус четыре. Продолжают движение тридцать три?
— Да, тридцать три… Маленькая неприятность, — поморщился Фишер, прищелкнув пальцами. — Дело в том, что PQ-17 уже засекла воздушная разведка противника.
— А точнее?
— Точнее, — отвечал Фишер, — немцы с этого момента не выпускают PQ-17 из поля своего зрения…
Помолчали. Где-то вдали выла сирена подлодки.
— Простите, адмирал, — начал Головко, — а что докладывает ваша разведка о германских линейных силах группы «Норд»?
— О, за ними мы следим как курица за цыплятами, — отвечал Фишер с улыбкой. — Впрочем, когда нет новостей о противнике, то это уже хорошая новость…
— Не всегда так, — нахмурился Головко.
— Что делать, если нашей авиации мешает туман. Вся северная Норвегия словно закрыта белым одеялом. «Спитфайры» не могут разглядеть, что творится на якорных стоянках немцев…
Арсений Григорьевич пришел к выводу, что контр-адмирал Фишер действительно мало что знает. «Не делай этого, Дадли!» был далеко отсюда, и Британское адмиралтейство сообщит своему атташе лишь то, что сочтет нужным. И оно скроет именно то, что сочтет нужным скрыть от своих союзников.
— Ну ладно, — сказал Головко, пожимая руку Фишеру. — Пока у нас нет причин для опасений… Будем надеяться на лучшее!
В полночь радиостанция Полярного уловила трепетные сигналы из вражеских вод. Лунин сообщал, что его подводный крейсер новую боевую позицию занял, на лодке все исправно, настроение у команды ровное, деловое, хорошее. Впрочем, о настроении он мог бы и не докладывать — Лунин сделал это вроде бы умышленно. Казалось, он хотел этим сказать: после шести потерь моя «К-21» не считает себя кандидатом в седьмую…
Приняв текст от дежурного по штабу, Головко сказал ему: