«Не бойся, я рядом! — прошептала Эвелина».
«А ну-ка, брысь отсюда — не хватало и тебя зацепить! — рассердился я».
«Господи! — возмутилась Эвелина, таща меня за собой, — С каждой минутой я все больше убеждаюсь, что мужчины напрасно считают себя умнее женщин!»
«Это почему еще! — обиделся я».
«Если бы он мог меня зацепить, то сделал это давным-давно! Он не видит меня, и я не знаю почему, но уверена на все сто, что для него я невидимка. Мог бы давно уже сам догадаться!»
Я промолчал, что тут скажешь — умыла спеца по самое не хочу. Еще в тот момент, когда аналитики сошли с ума, я должен был заподозрить это. Она не попала под его контроль, а помогала мне гасить их. Правда в то время мои мозги были заняты совсем другим, оправдывал я собственное тупоумие. Непонятно получается, у меня с ней самая сильная синхронизация и он должен был в первую очередь вцепиться в нее. Но не вцепился и более того не видит ее вовсе. Может ее ответный удар что-то сбил в его настройках.
Мои мысли были самым беспардонным образом прерваны грубым рывком. Меня подхватили под мышки и втянули в вертолет, швырнув в кресло. Чьи-то руки быстро прицепили ремнями к креслу и, в тот же момент рев турбин стал слышен даже сквозь бинты — мы взлетали.
«Слушай, а что мне так до самого Парижа лететь, как больному? — поинтересовался я у Эвелины раздраженным тоном недовольного ребенка».
«Извини, дорогой, сейчас немножко не до тебя! Посиди тихонько, нам нужно оторваться от этих придурков».
Вертолет ощутимо тряхнуло, желудок прыгнул к носу, не успевая за провалившимся вертолетом, турбины натужно взвыли и мы похоже выровнялись. Ужасно неудобно быть слепым и глухим в то время, как вокруг тебя кипит бой. Я нащупал плечо Эвелины, чтобы почувствовать себя частичкой этой команды, а не одиноким инвалидом. Ее плечо ритмично подрагивало — вот это да, девочка уверенно строчит из автомата. Если она и воюет так же, как занимается сексом, то я не завидую тем, кто внизу. Еще пара таких сумасшедших деньков и из нас можно будет сформировать отдельный отряд спецназа.
Наконец она прекратила строчить, и устало откинулась на спинку кресла.
«Пока мы в относительной безопасности, давай я твои повязки сниму. Все равно в них нет никакого смысла».
«Почему? Я что не смогу повлиять на пилотов?»
«Уже нет! — коротко ответила Эвелина и нарисовала мне образ, сохранившийся в ее памяти, когда мы выбежали в ангар».
«Эвелина тащит меня за руку, а я бегу следом, смешно, как большой кузнечик, вскидывая коленки. Смешно?! Вы сами попробуйте бежать с з а вязанными глазами, тогда и смеяться будете. Впереди, с автоматом на изготовку, стремительно перемещается куратор. Именно перемещается, а не бежит. Его движения — это непрерывная серия рывков и уклонений, словно он бежит под непрерывным обстрелом. Нам гражданским, не н ю хавшим пороха, сложно понять необходимость именно такой тактики, но в данном вопросе он эксперт. Мы с Эвелиной просто бежим за ним сл е дом, радуясь, что нет необходимости ползти на пузе оставшиеся н е сколько десятков метров по абсолютно открытому пространству.