— Как это? Они что, в самом деле могли взорвать самолет? Да ты в своем уме, Лукич? Доиграешься, ой доиграешься!
— Михаил Самуэльевич, тут расчет верный был! По любому они их должны были убрать, хотя, как выяснилось позже, террористы внесли коррективы в исходный план. Но… группа успешно справилась с неожиданными осложнениями.
— Значит сейчас они у нас на поводке, я правильно тебя понял?
— Совершенно правильно, Михаил Самуэльевич. Три группы у них на хвосте и Гений осторожно присматривает за ними.
— Есть ли вероятность, что им удастся засечь Гения?
— Невероятно малая, практически ничтожная, программа настолько совершенна, что до сих пор не давала ни малейшего сбоя. Мы ее проверяли в самых жестких условиях, будьте спокойны, Михаил Самуэльевич.
— Значит скоро, Лукич?
— Очень скоро, Михаил Самуэльевич.
* * *
Умереть не встать — мы в Париже. Никогда бы не поверил, если бы собственными ногами не топтал его улицы. В кармане хрустел новенький паспорт и стопка франков, вполне достаточная, чтобы спокойно отдохнуть месяц другой, не зная забот. Мы шагали по Парижу, наслаждаясь цивилизацией, впитывая ее приметы, ароматы, звучание. Как же это здорово оказаться снова посреди комфорта и чистоты.
В первый день после перелета мы никак не могли проснуться — мягкая постель, чистые простыни, теплые одеяла и, самое главное, горячая ванна перед сном, оказали благотворное влияние на организм. Никто не охотился за нашими скальпами, никто не пытался вломиться в сознание, словно мы ступили на святую землю, свободную от вражды и раздоров. Слава тебе, Париж, город вечной любви!
Отдельная история, как мы запудрили всем мозги, уходя от ненужных благодарностей спасенных пассажиров. Не хватало еще попасть на первые полосы сегодняшних газет: «Они спасли самолет от террористов!» И далее мелким шрифтом, где нас искать, чтобы пристрелить и закопать. Нет уж, слуга покорный, лучше без оваций, смыться под занавес и сделать вид, что ты в этом спектакле не более чем швейцар в гардеробе.
Под это дело мы быстренько «оглоушили» парочку мужиков и какую-то бабу, выбрав их по хоть какой-то похожести на объекты всеобщего обожания. Затем выискали в их памяти моменты гордости за некий подвиг, кошку спас к примеру или соседу три рубля одолжил, и раздули эти моменты до небес. Ну а уж выпихнуть «подогретых» актеров на «сцену» было делом техники, тут Алесей показал себя истинным талантом. Накинул на себя какое-то одеяло, пригнулся, как сирота казанская, засуетился, замельтешил, и вытолкнул наше прикрытие на авансцену. Потом еще для затравки Эва у них за спиной крикнула «Слава героям, качать их, целовать!»