— А раз есть игрушка — значит есть ребенок. Раз пистолет — значит мальчик, — закончила Натка. — Вот так вот знайте, месье Дедукция. И мы не лыком шиты!
— Хе, — усмехнулся Родик. — Ты тоже далеко пойдешь. Как и твой Женька.
— Куда уж нам! — рассмеялась Ната. — Ладно. Со мной, мужем, сыном мы разобрались. Дедукция — дедукцией, но… Не пойму! А про подругу ты каким образом догадался? Что правда, то правда. Я точно недавно заезжала к Машке, но ее мамуська сказала, что за ней пришел народный фронт и они ушли… Просто мистика какая-то!
— А, — отмахнулся Оболенский. — Никакой мистики. Ты выглядела раздосадованной. Именно раздосадованной, поскольку у тебя сорвалось свидание с подругой, а не расстроенной, как если бы у тебя не состоялось романтическое свидание.
— Мало ил из-за чего я могу быть раздосадована? — возразила Ната. — может я только, что бабушку задавила? — Натка сделал страшные глаза и взглянула на Родика. — Насмерть, а!?
— Не-а, — покачал головой Родион. — Подруга — однозначно, и никаких сусликов. Сама посуди. Куда может податься красивая замужняя женщина поздним вечером в отсутствии мужа? Либо к «другу», либо к подруге.
— В самом деле, — Ната поджала губы. — Какая же я все-таки дура… — задумчиво проговорила она и спохватилась. — Ой! Дура, в смысле «как я раньше не догадалась». Понятно?
— Понятно, — усмехаясь Родик и пожал плечами. — Понятно… То есть не совсем понятно куда мы все-таки направляемся? — она завертел головой пытаясь понять какими такими тайными городскими улочками везет его эта очаровательная девушка.
— Ты же сам сказал, — ответила Ната. — На Луну!
— И где у нас Луна?
Глава десятая
В которой выясняется, что Родион не может поджечь море, но зато может затмить солнце. И в которой выясняется, что Родик немножко волшебник
— Секунду, — сказал Ната Дуренбаум, включила правый поворот и под зеленую стрелку светофора, следом за какими-то ржавыми Жигулями неповторимого серо-грязного, пардон, серо-красного цвета повернула с Невского проспекта на Дворцовую площадь — самую прекрасную и загадочную площадь Петербурга. Доехав до набережной она свернула еще раз направо и припарковала автомобильчик прямо под ярко освещенной, впрессованными в асфальт тсячеватными фонарями, громадой Эрмитажа.
— Как, где Луна? — улыбаясь сказала Натка, заглушив двигателем и поворачиваясь к Родиону Оболенскому вполоборота. — Там же где и всегда… Пойдем, прогуляемся, — она кивнула в сторону парапета набережной где по одиночке, парами, и небольшими компаниями, в ожидании момента когда начнут разводить мосты, прогуливались скучающие, некоторые даже трезвые, страдающие бессонницей граждане.