Да, что-то такое она говорила и раньше, но тогда Лиам решил, что это всего лишь предлог, чтобы познакомиться с его невестой и лично убедиться в реальности его помолвки.
– И о чем ты собираешься говорить? – уточнил он.
– О федеральном финансировании исследования лечения рака.
Не удержавшись, Лиам нахмурился, не зная, как реагировать на такой ответ.
– Вы кого-то потеряли из-за рака? – осторожно спросила Франческа. Вот и замечательно, самому ему было неловко задавать подобные вопросы, ведь предполагается, что он назубок должен знать все о родственниках до пятого колена.
– Пока что нет, но врачи дают мне от трех до шести месяцев, так что у меня осталось вполне достаточно времени, чтобы разобраться со всеми насущными делами.
Не донеся бокал до рта, Лиам на мгновение замер. Неужели он ослышался?
– Что?
– Ты все правильно понял. Я умираю, у меня четвертая стадия рака мозга, и врачи бессильны мне помочь. Терапия подарила мне пару лишних месяцев, но это все, на что я могу рассчитывать.
Не в силах посмотреть ей прямо в глаза, Лиам уставился на седые кудряшки, только сейчас заметив, что это парик. Сколько же времени она скрывала свою болезнь?
– И давно ты об этом знаешь? Почему ты молчала?
От таких вопросов Беатриса даже рассмеялась:
– Да ладно тебе, неужели ты серьезно думаешь, что я добровольно скажу всем этим акулам, годами вьющимся вокруг меня, что близится долгожданное время кормежки?
Точно. Сколько он себя помнил, ее дом всегда был полон стервятников, только и мечтавших урвать кусок пожирнее. Зато теперь понятно, с чего она тогда заговорила о надвигающемся конце и потребовала, чтобы он женился и занял место главы семьи. Беатриса уже тогда знала, что ей осталось всего полгода, а ему дала целый год, заранее понимая, что так и не увидит его жену.
Терапия, завещание… Сколько же она молчала, в одиночку дожидаясь конца?
– Как ты могла пройти через все это в одиночестве? В тяжелую минуту всегда нужен кто-то, кто смог бы разделить твои горести и хотя бы морально поддержать.
– А я и не была одинока. Последние сорок лет рядом со мной всегда был Генри. Пока я проходила терапию, он молча держал меня за руку, а потом вытирал слезы и утешал.
Генри. Тогда все встает на свои места. И как он только раньше не понимал, почему престарелый дворецкий не уходит на покой, а верой и правдой продолжает служить своей хозяйке? Беатриса и Генри родились еще в ту эпоху, когда огромная разница в происхождении стояла нерушимой преградой между любящими сердцами, и так и не смогли открыто соединить свою судьбу.