Бакта пустился в описание чужих похождений, о коих Хирам предпочел бы не знать. Он еще не был близок с женщиной и не стремился познать тайны плотской любви. Безраздельно преданный Амону, юноша не хотел растрачивать свои силы на греховные дела.
Последующие дни прошли в непрерывной суете: жрецы, писцы и другие служители храма пересчитывали и переписывали великолепные подношения, которые фараон щедро пожертвовал Амону в благодарность за многочисленные победы, дарованные ему богом-покровителем. Это были поля и сады, зерно, скот, рабы из числа пленных азиатских и негритянских народов, золото, серебро, лазурит, а также ценная утварь вроде причудливой формы ваз из драгоценных металлов работы сирийских ювелиров.
Последние годы фараон непрерывно воевал, укрепляя свое могущество в Азии, опустошая города, накладывая на их жителей дань, захватывая богатую добычу и воздвигая на своем пути бесчисленные обелиски.
Когда на исходе третьего дня Хирам добрался до циновки в своей комнатке, он был ни жив ни мертв от усталости. Обычно, прежде чем заснуть, он долго стоял во дворе храма и наблюдал за поразительными сценами, которые разыгрывались на фоне черного бархата ночного небосвода. Юноша с восторгом следил за падающими звездами и стремительно рассекающими горизонт кометами, за медленно струящейся рекой Млечного Пути и призрачным танцем луны, которую то и дело закрывали прозрачные, как тончайший лен, облака.
Сейчас Хирам мгновенно заснул, будто провалился в необъятную черноту, и ему приснился сон: нет, не о бесчисленных кувшинах с вином и пивом, за укладкой которых ему было поручено проследить, а о чем-то жутком и непонятном.
Хирам вновь очутился в глубоком подвале, где день был неотличим от ночи, только сейчас рядом не оказалось ни рабов, которые вносили и расставляли в ряд вдоль каменной стены огромные сосуды, закупоренные большими пробками из нильского ила, смешанного с соломой, ни учеников Дома Жизни, которые пересчитывали кувшины.
Юноша не понимал, зачем он явился сюда, если работа была закончена и все ушли; он захотел подняться на поверхность, однако тяжелая, окованная железом дверь оказалась заперта. Хирам постучал, но ему никто не открыл; снаружи не доносилось ни звука.
И вдруг он услышал смех, тихий женский смех, напоминающий звон колокольчиков, от которого по телу пробежала дрожь. Юноша быстро обернулся и заметил быструю тень – кто-то прятался между кувшинами с вином и пивом. Что за женщина смогла проникнуть в подвал и зачем она это сделала?
Преодолевая нерешительность, юноша пошел вдоль стены и увидел за одним из сосудов ту, что пряталась в хранилище. Это была… та самая сирийка!