Он глотал воду жадно, буквально хватал ее губами; часть проливалась ему на подбородок и стекала по шее. Нира разглядела, что он молод, а еще ощутила жар, исходящий от его тела, почувствовала запах несвежей раны и встревожилась. Отец наверняка и не подумает послать за лекарем. Выживет так выживет, а если нет, Антеп бросит труп в канаву где-нибудь за городом, ибо согласно его представлениям азиат не может быть похоронен по-человечески. Как же лечить этого человека? Девушка знала кое-какие простые средства, но не была уверена, что они помогут.
Она заметила, что руки пленника все еще связаны и что жесткие папирусные веревки натерли его запястья до крови. Девушка принесла нож и без колебаний перерезала путы.
По прошествии какого-то времени Нира все-таки решила привести врача. У нее были деньги, которые отец еженедельно оставлял ей на хозяйство. Главное – уговорить Антифа, лекаря из их квартала, помочь азиату, а еще попросить ничего не говорить ее отцу.
Она бежала по пыльной кривой улочке; по обеим сторонам теснились дома со стенами из илистой нильской земли и навесами из пальмовых стволов, а над головой простирался бирюзовый простор высокого неба.
Антиф сказал, что придет после того, как закончит прием больных. Увидев перед домом врача огромную разношерстную толпу, Нира умоляла его поторопиться: она боялась, что отец вернется домой до прихода лекаря. Девушка прождала на улице больше двух часов, прежде чем Антиф наконец-то вышел из дома и неторопливой походкой отправился следом за ней.
Старому лекарю была хорошо известна история матери Ниры, как и характер Антепа, поэтому он обещал молчать.
Осмотрев раненого, Антиф сказал:
– Его дела плохи. Он нескоро поднимется на ноги, если вообще выздоровеет. Лучше не говори об этом отцу; он наверняка надеется на то, что раб сможет работать через несколько дней. Вот тебе мазь, которая заживляет раны, а еще я научу тебя готовить настойку из трав. Я приду через три дня, когда Антепа не будет дома. – Помедлив, он поинтересовался: – Зачем тебе это нужно?
Нира не знала, что ответить лекарю, потому сказала правду:
– Я не могу смотреть, как он умирает!
Несколько дней девушка тайком ухаживала за раненым. Он принимал ее помощь, позволял обрабатывать рану, пил лекарство, но при этом смотрел тусклым, почти остановившимся взглядом, и с его губ не сорвалось ни единого слова. Нира подмела в сарае и принесла несколько чистых циновок. Она пыталась накормить азиата, но он не хотел и не мог есть, а только с прежней жадностью глотал холодную воду.
Каждый вечер Антеп являлся проверить, не стало ли рабу лучше, и всякий раз выходил из сарая раздосадованный и злой. Было ясно, что азиат не притворяется; поставить его на ноги ударами и пинками не представлялось возможным.