Сначала нужно пройти паспортный контроль, прежде чем получится позвонить этому подонку, но едва покончив с формальностями и шагая к багажной ленте, я тут же набираю номер.
— Да? — сквозь смех произносит мерзавец.
— Джеймс!
— Люси! Как ты? Как долетела?
— Ты лживый сукин сын, ты предал меня!
— Люси?
— Ты слышал меня, козел!
— Чего?
Он в полном замешательстве.
— Простыни, Джеймс, простыни! Как твои дружки узнали про чертовы старые простыни, которые я стелю, когда пользуюсь автозагаром? Они не в курсе, ты, сволочь…
— Люси! — перебивает он, но меня уже несет.
— Они не в курсе, потому что их там не было, в отличие от той, которую ты драл! О, она-то все прекрасно знает!
— Люси!
— Заткнись на хрен, Джеймс, и слышать не хочу! На этот раз ты точно спалился — я никогда, никогда уже тебя не прощу!
— Люси!
— Нет! Заткнись!
— Египетский хлопок!
— Что?
— Египетский хлопок!
— О чем ты?
Джеймс испуганно поясняет:
— Я рассказал им о чудовищно дорогих простынях из египетского хлопка, которые ты купила в «Селфриджес» несколько недель назад. Было дело, жаловался на это кое-кому с работы.
— Зачем, Джеймс, зачем ты стал бы трепаться на работе о наших простынях? Не верю, — парирую я.
— Ну, все же придется, потому что так оно и было. Джереми сказал что-то типа того, что я, наверное, доволен своим повышением и теперь шикарно живу, а я ответил, что мы никогда не будем жить шикарно, пока ты тратишь деньги на дурацкие простыни из египетского хлопка! — Он выпалил это все, считай, на одном дыхании.
— О.
— Вот именно, «о». Это глупо!
— Я подумала, что «классные простыни» — это такой сарказм.
— Ну, ты неправильно поняла. Опять.
Мы не можем вымолвить ни слова. Я в замешательстве и представляю, как Джеймс взволнован и тяжело дышит там, на другом конце света. Правда, не знаю, что сказать. Внутри все до сих пор кипит. Так бывает, когда приснится сон, будто твой парень тебе изменил, и ты вдруг просыпаешься, смотришь на него и все равно злишься. Он, конечно, ничего не подозревает, потому что совсем ни при чем. Но тебе все равно хочется, чтобы он извинился. И я чувствую, что не в силах просить прощения снова.
— Люси? — Тишина. — Поговори со мной!
— Не знаю, что сказать.
— Ну, например, «извини» подойдет.
— Извини.
— Звучит как-то неправдоподобно.
— Джеймс, я только что пережила худшие двадцать четыре часа своей жизни! Я думала, ты мне изменил. Думала, что теряю тебя, что мне нужно съезжать с нашей квартиры, делить наши диски и вообще всё. Я прошла через этот кошмар ДВАЖДЫ! И все из-за твоих придурочных дружков и идиотского сообщения. Улавливаешь? — Теперь молчит уже он. — Тебе бы следовало найти того, кто это отправил. Джеймс, мне нужны имена, я оскорблена.