Я с трепетом гляжу на него. Это лучший комплимент в моей жизни.
— Эй, а это что, бамбук? — вдруг говорит Нейтан.
Я вслед за ним смотрю на прибрежные заросли. Этот бамбук не похож на тот, что мы видели в Сиднее на свадьбе: здешний гораздо меньше и растет гуще. Крохотная тропинка ведет нас к зарослям, и вот мы уже стоим в тени стволов.
— Помнишь тот день? — спрашиваю я. — В Ботаническом саду?
— Как я могу забыть?
— Я так хотела, чтобы ты меня поцеловал…
— Я хотел. Но не мог. Не хотел становиться «другим парнем».
— Знаю. — Нежно сжимаю его запястье. — Но теперь ты больше не «другой парень».
— Нет, теперь я «тот самый парень», — смеется он, и я начинаю смеяться вместе с ним, пока он не закрывает мне рот поцелуем. Здесь внизу так темно и безлюдно. Кажется, никто не смог бы нас найти в этой бамбуковой роще.
Вдруг краем глаза я что-то замечаю.
— Гляди, — шепчу я.
— Это… снег? — удивляется Нейтан.
Странно, это прямо идиллия какая-то. Нейтан увлекает меня за собой наверх, к мосту, и, задрав голову, смотрит, как кружатся в вышине и падают на его лицо тяжелые снежные хлопья.
— Я никогда раньше не видел снега! — выдыхает он, и меня переполняет любовь. Он такой милый!
— Давай уже пойдем домой и попьем горячего шоколада у окна, — смеюсь я.
Этим вечером вся моя семья собирается в гостиной поиграть у камина в «Угадай, что нарисовано». И верите или нет: мы с Нейтаном всех сделали! Братья решили, что мы жульничаем, потому что я даже под страхом смерти ничего нарисовать не смогу, но Нейтан как-то угадал, что круг с выходящими из него линиями — это лошадь. Кстати, он сам оказался отличным художником. Не могу не загордиться, думая, что ответы на вопросы викторины можно и выучить, как и набраться книжной мудрости, но истинный талант или есть, или его нет — третьего не дано.
Наконец все расходятся спать.
— Мам, ты нас разбудишь утром? — прошу я. — Мы хотим встать пораньше и покататься, пока снег еще не очень глубокий.
— Конечно, — отвечает она, закрывая за собой дверь и оставляя нас с Нейтаном наедине на диване. Дрова в камине уже прогорели до углей, но все еще видны теплые оранжевые всполохи, и рождественская елка так приятно мигает огоньками. Нейтан целует меня в макушку, а я прижимаюсь покрепче к его груди. Хочется быть как можно ближе к нему, и я не знаю, смогу ли когда-нибудь оказаться так близко, как мечтаю.
— Ах ты, ловкая какая, — усмехается он, и я отстраняюсь, чтобы посмотреть на него. Он берет мое лицо в ладони и приникает к губам.
Наш поцелуй становится все глубже, я забираюсь к Нейтану на колени, а он ласкает мою грудь. Я тянусь вниз, чтобы коснуться его ширинки.