Валентин Львович кивнул. У него вошло в привычку не задавать лишних вопросов, когда решение принято. А в житейских делах оно принималось супругой. Всегда.
Через час Полина была у Елены. Мать, будто зная что-то, смотрела с надеждой.
Еще через три часа она уже парковала авто у главного корпуса, одного из кемпингов на берегу Байкала. Всю дорогу подруги молчали. Каждой было о чем подумать.
– Но? – Светлана Останкова, давняя подруга Полины и просто красивая женщина, вопросительно смотрела на нее. – Что на этот раз?
– Да, вот… привезла отдохнуть… удалиться…
– Ясно. – Светлана понимающе ухмыльнулась.
– Да нет!.. – вспыхнула Полина. – Совсем не то… я серьезно.
– Что ж, располагайтесь, – директор развела руками, брови поползли вверх. – Вид из номера на восход. А как серьезность пройдет, прошу в гости. А их у меня всегда полная колода, – женщина рассмеялась, – глядишь, и вы попадете между строк! – Брови опустились, бедра качнулись и растаяли в суете прислуги.
Жена Валентина Львовича улыбнулась, понимая, что та имела в виду – один знакомый, не то чтобы писатель, а так, «грустящий над страницами», как выражалась Светлана, посвятил подруге маленький эпизод.
Друзей у Полины было множество, несмотря на «своенравность» во всём. Отнюдь не считая себя взбалмошной женщиной, она присвоила эмоциям другое имя – «непримиримая». Чуть скуластое, красивое лицо, в «уральской» смуглости которого все видели загар, вместе со стремительной походкой, вписывались и «ложились» в ее открытый характер как нельзя лучше. Эту черту она не скрывала. Даже бравировала. Однако умела в нужный момент контролировать себя, и даже наступать на горло собственной песне, «если необходимо», как сама же выражалась. Чем необыкновенно дорожила. Полина часто, резким движением головы, откидывала назад длинные волосы, огненно рыжий цвет которых, должен был говорить всем: не подходи просто так! Опасно! И одаривала приятной улыбкой, вдруг и неожиданно, тех, кто разделял знаками или такой же улыбкой отношение к жизни, мужчинам и планам на неделю. Дальше Полина смотреть не любила… за исключением… ну, вы и сами догадались, дорогие мои, чего.
Из простой семьи, в которой отец, водитель троллейбуса, после многих лет «унижения», как считала наша героиня, дослужился, наконец, до мастера цеха, она всю молодость положила на образование, где слово обучение» имело настолько расширенный смысл, что наш читатель, зная детали и поступки, несказанно бы поразился образу, который попытается навязать ему автор, сглаживая и щадя. Но согласитесь, на то он и автор!