– Непременно сейчас? В этакой-то вертеп?! – старшая Ростова пришла в себя и подняла брови. – Что ж ты, душенька, говоришь-то такое! Побойся бога! Бросать тебя здесь одну. Не вводи в грех, не умствуй. Знаю я ваши дела, – повторила мать слова, с которых начинала. – До Посада поедем. Там тебя монахам сдам, коли не найдешь кого. Всё спуталось, всё смешалось… помоги, господь, солдатушкам ворога одолеть, – она широко перекрестилась. – И нам недостойным уцелеть. Напасть-то какая, напасть! И не думай даже!
– Маменька! Ну, какие же мы недостойные, право! – Наташа чуть лукаво сквозь слезы улыбнулась Елене.
– А я говорю – недостойные! Кабы бога чтили, да душою жили бы, да… – графиня отвернулась, – матерей бы слушали… миновало бы чаша горькая… и Русь-матушку, и нас с тобой. – С этими словами она строго глянула на дочь.
Наташа обиженно поджала губы.
– Остановитесь же! – отчаяние Елены было полным.
– Ефим! – крикнула старая барыня в окошко, не скрывая раздражения. – Ну, как знаешь голубушка.
Карета встала.
– Господи! Да что же я! Возьми-ка это, – вдруг по-женски чувствуя, куда должна сойти незнакомка, где остаться, проворчала графиня. – Возьми, возьми! – И протянула ей небольшую корзину. – Здесь перекусить… и сапожки там… Наташины, старенькие, на случай божий… все теплее…
– Не надо… – начала, было, Елена, но та перебила:
– Решительно не пущу! Да что ж, мне потом стыдом-то умываться, случись чего! Не пущу!
Лена повернулась и с отчаянием посмотрела на Наташу.
– Я понимаю вас! Как понимаю!.. – зашептала Ростова, – но что же делать? Маман права. Вам нельзя, никак нельзя оставаться без необходимого. – И умоляюще снова пожала руку спутницы.
– Хорошо, я возьму, – сдалась Елена, принимая корзинку.
– Ну, с богом. Что ж поделать-то, коли так упряма. Вот тебе три рубля еще… и не возражай! Да уж постарайся, красна девица, побереги себя… лихого-то нынче искать не надо – само в дом ломится. Спаси Христос! – мать осенила ее знамением.
– Но-о-о! Вытягивай родимыя! – кнут пришелся по правому дышловому. Рессоры скрипнули. – Но-о-о! Посторонней! – услышала Елена и заметила прильнувшее к стеклу лицо Наташи.
Она стояла минут пять не двигаясь. Карету сменили другие, пошли пролетки, телеги, такие же шумные, крикливые и разные. Многие тоже высовывались, показывая на странного вида одинокую барышню с корзинкой, но никто уже не останавливался. Елена опустила руку в карман плаща и… обомлела.
«Боже! – от мелькнувшей мысли женщина привстала на цыпочках и повернулась вслед уходящему потоку. Глаза тщетно искали знакомый экипаж… – У меня же лекарство! Сильнейший антибиотик! Безухов! – резануло в голове. – Где же он?!» – Елена бросилась поперек обозов в сторону Сухаревской башни.