– Что до веры… которая и принесла определение «добру»… вот «не убий»…
Зал насторожился.
– Многие века дохристианской истории люди убивали себе подобных, считая это добром. Путали. У древних Кельтов вместе с умершим хозяином сжигали и его домочадцев. Германцы убивали сородичей ради лучшего урожая или победы в бою. И даже римляне времен республики занимались этим… уж не говорю об индейских культурах Америки. И только заповеди определили границу, переступать которую запретно. Так появилось определение добру и злу, а принесла его – вера. Как видите, совсем недавно. Но все думают, что так было всегда.
– Так до сих пор бомбят, для смены режимов! Убивают ведь!
– Язычество чистой воды. Да что там, скотоподобие. Убивать одних, ради «добра» другим. Опять ради «лучшего» урожая. Снова начали путать. А решения принимают седые динозавры. Как и у костра, положим, в Финикии, пару тысяч лет назад. Только в костюмах и бабочках… но непременно рядом с огнем! Чужим, нечеловеческим, холодным.
– И в цилиндрах! – крикнул кто-то.
Лектор вздрогнул.
– То есть мир строился на краже? И не только мяса, но и жизней?
– Всякая собственность есть кража, – вспомнив слова Крамаренко, ответил Андрей. – Идей, лозунгов и приемов.
– Ну, уж всякая? – девушка с первого ряда улыбнулась. – Вот квартира у моих родителей – тоже, что ли?
– Конечно. Кража у тех, у кого ее нет. Вы не можете увидеть этого, не проследив всю цепочку от начала. Хотя бы в воображении. Квартира – это результат миллиона обменов первого куска мяса на последующие блага. Но первый – обязательно краденный! А отнятый – тот, что был лишним, пошел на прирост богатства и завершился, в вашем случае, квартирой.
– И что же, нам отдать ее?
– Такое может совершить лишь человек, – лектор виновато вздохнул и тоже улыбнулся. – И такой финал один из двух… всего-то. Второй – самоубийство.
– А мы не люди, получается?! – выкрикнул кто-то.
– Увы! – Андрей развел руками. – Мы существа, которые делятся на тех, кто стремится стать таковыми, и тех, кто продолжает красть, не задумываясь. Заменяя страсть к героину на страсть к накопительству. Обман на сознательную смерть. Один суррогат на другой. Развиваются! Тяжелейший труд, замечу. Но в обоих случаях – жертва сам. Иногда заблуждаясь, будто польза людям не последнее в его рассуждениях. Тратить свое время на поиск «оправдания» несправедливости вокруг, то есть для процесса кражи – обязательный ритуал. Так что труд действительно тяжелый, в поту, без преувеличения. Потому и путают с заработком. Но корысть неизмеримо важнее самых благородных мыслей. Не маячь впереди еще больший кусок мяса, гораздо больше необходимого, мыслям о людях не было бы места. Место и время! Помните? А уж если впереди огромный! Вот что прячет «существо» и прежде всего от себя. Великую, всепожирающую тайну обогащения! И каждый сознает.