– Вы о соблазненных женщинах?! – «шевелюра» расхохотался.
– Нет. Я о судьбах. Фауны… и читателей.
– Ну, ну… загораюсь вашими проблемами, – Новиков снова усмехнулся.
– Нашими, нашими, Олег Евгеньевич. И вы не такой, каким выставляете себя здесь.
– Здесь? А что это значит? – уже весело спросил тот.
– Боюсь вас огорчить любезнейший, – мягко вмешался Пьер, – но согласно Писанию, зло появилось до человека. – Он смущенно улыбнулся.
– А вы всмотритесь в нас повнимательнее граф, – «виновник» обвел рукою стол, – ковырните лоск-то, ужаснитесь. Да разве ж могло оно вылупиться без таких?! Без родителей вышло бы просто недоразумение.
– И все-таки… боюсь… а впрочем, я согласен. И с вами сударь, и с вами, – неопределенно пожал плечами Безухов, выказывая нежелание обидеть кого-либо. – Но разве не талантливо написано? «Ночной дозор»-то? И разве одно это не дает права на память о Рембранте?
– Ха-ха-ха-ха! Ай да граф! Ай да сукин… Ни вашим, ни нашим! Простите, простите вы нас, – «дублет» отер слезу. – От лягушек да к Рембранту! Ну, рассмешили! – он вздохнул. – А что? Мне даже нравится ваш ответ, господин в «шляпе». – Искренняя улыбка впервые «повисла» на лице.
– Никто с талантливостью не спорит, – «виновник», сожаление которого оставалось единственным в компании, развел руками. – И память о таланте неудивительна. Удивительно, что ваш «талант», Петр Кириллыч, не догадался об истинной нужде людей. Ну не холст же оно! И не сходство с реальностью. И даже не мастерство! И уж тем более не вырученные деньги! Спутал. Как и однажды Олег Евгеньевич. Как и однажды… я. Как и все когда-то. Грустно…
– Да в чем же тогда?! – издатель начинал злиться.
– А в том, чем поделилась душа художника. В вашем примере – ничем. Не ушел человек от полотна другим, лучшим. Кресла под такими стонут на подиумах почитания, – «галстук» расстроено мотнул головой. – А вот одна бездетная пара, отправив в путь ребенка, одаряет весь мир, отдает без остатка. Себя. Не знакомо? – Он улыбнулся. – Высота такого творения недоступна креслам.
– Дались вам эти кресла, право… – уныло пробормотал издатель. – Так и под нами стонут… еще как. – Он шевельнулся, стул издал жалобный звук. – Кто бы знал, посочувствовал… а иной и отказался бы. Вот вы бы? А?
– Я бы точно, но если по совести, только в преклонном возрасте, – сознался «виновник».
– То-то же!
Казалось, начало примирению было положено.
– Мозги бы в молодость… да через книгу.
– Вроде тем и занимаетесь? – «дублет» с прищуром посмотрел на человека в очках. – Или пока ноль – десять не в вашу пользу?