Рассказ об исчезновении Эдера был подробным, приводилось точное время и место роковой рыбалки, описание жертвы и список того, что на нем было надето, включая школьное кольцо и медальон святого Блеза.
Еще одно детское воспоминание. Приходской священник. Молебен о горлах в День святого Блеза. Что там была за история? Считается, что Блез спас жизнь ребенку, который подавился рыбьей костью. Тогда понятно, откуда взялся медальон. Кроу говорила, что у Эдера были проблемы с горлом.
Опросили спутника пропавшего, его жену, друзей, бывшего работодателя и священника. На зернистой фотографии под текстом отчетливо был виден медальон на шее Эдера.
Кто там еще был у Кроу в списке пропавших без вести? Я напрягла измученный болью мозг. Джеремия Митчелл. Февраль. Вернулась на почти восемь месяцев назад и стала просматривать газеты заново, на сей раз внимательней. Мелкие детали начали собираться в единую картину.
Сообщение о пропаже Джеремии Митчелла заняло один коротенький абзац. Пятнадцатого февраля семидесятидвухлетний чернокожий вышел из бара «Большая пробка» и бесследно исчез. Всех, кому что-то известно… и так далее, в том же духе.
«Старые привычки живучи», – подумала я, почувствовав укол гнева.
Пропал белый – рассказ со всеми подробностями. Исчез черный – пара строчек на семнадцатой странице. Хотя, может быть, тут сыграло роль положение в обществе. У Джорджа Эдера были работа, друзья, родные. Джеремия был безработным одиноким алкоголиком.
И все же когда-то у Митчелла была родня. В начале марта появилась еще одна заметка, опять-таки жалкий абзац с просьбой сообщить сведения о местонахождении… но там называлось имя его бабушки со стороны матери. Марта Роуз Гист. Я завороженно уставилась на заметку. Где же – совсем недавно – я видела это имя?
Вернулась к кассетам и вновь принялась просматривать микропленки – по неделе на поворот ручки. Некролог, который я искала, оказался опубликован 16 мая 1952 года, вкупе с шестью дюймами текста в колонке искусств. Марта Роуз Гист славилась в округе талантом гончара. К заметке прилагалось изображение великолепно изукрашенной керамической чаши… но не портрет самой мастерицы.
Проклятье!
Убедившись, что в подсобке ни души, я включила мобильник. Шесть пропущенных. Я не стала уделять им внимание и набрала номер Кроу, приглушая попискивание полой жакета.
– Шериф слушает.
Я не стала тратить время на то, чтобы представиться.
– Вы знаете, кто такой Секвойя? – спросила я громким шепотом.
– Вы что, в церкви?
– В библиотеке Брайсон-Сити.
– Если Айрис вас застукает, она вам уши оборвет и засунет их в шреддер.