Хотелось как-то утешить, ободрить его, но я только и сумела, что пробормотать:
– Мне так жаль, что Жан погиб…
Райан кивнул.
– Тебе плохо? – негромко спросила я.
Желваки вспухли на его скулах, затем обмякли.
Я потянулась через стол, горя желанием взять его за руку… И мы оба уставились на мою окровавленную перчатку.
– Но-но, Квинси, только без рукопожатий!
Эта реплика разрядила обстановку.
– Я испугалась, что ты вздумаешь присвоить скальпель, – пояснила я, подхватив упомянутый инструмент.
– Тирелл говорит, что на сегодня твоя работа закончена.
– Но я…
– Уже восемь. Ты пробыла здесь тринадцать часов.
Я поглядела на хронометр.
– Встретимся в храме любви, расскажу о ходе расследования.
Затекшие спина и шея ныли, глаза саднили, словно в них насыпали песку. Я уперлась ладонями в бедра и потянулась, выгнувшись назад.
– Или же… – (Выпрямившись, я обнаружила, что Райан смотрит на меня в упор, многозначительно играя бровями.) —…Помогу расслабиться.
– Я засну, как только голова коснется подушки.
– Тебе нужно поесть.
– Господи, Райан, с чего тебя так заботит мое питание? Право, ты хуже моей матери.
В этот миг я заметила, что мне машет Ларк Тирелл. Он жестом указал на свои часы, а затем резко провел рукой поперек горла. Я кивнула и показала большой палец – мол, все в порядке.
Сказав Райану, что готова с ним поговорить, но только поговорить, я убрала останки в мешок, сделала пометки на контейнере и вернула его сотруднику морга. Сняв защитный костюм, я вышла наружу в обычной одежде.
Через сорок минут мы с Райаном сидели в кухне «Дома на горе» и ели сэндвичи с ломтями мяса. Райан только что посетовал на отсутствие пива – уже в третий раз.
– Пьяница и обжора обеднеют, – отозвалась я, постукивая по бутылке с кетчупом.
– Кто это сказал?
– Согласно Руби, это из Книги притчей Соломоновых.
– Я объявлю государственной изменой потребление легкого пива.
Похолодало, и Райан надел лыжный свитер васильково-синего цвета, который идеально подходил к его глазам.
– Это сказала Руби?
– Нет, Шекспир. «Генрих VI».
– А смысл в чем?
– Руби деспотична, как и король.
– Расскажи о расследовании. – Я откусила от сэндвича.
– Что бы ты хотела узнать?
– Черные ящики уже обнаружили?
– Они оранжевые. А у тебя кетчуп на подбородке.
– Регистратор и самописец нашли?
Я промокнула салфеткой подбородок, дивясь тому, как можно быть таким обаятельным и в то же время неимоверно раздражать.
– Да.
– И что?
– Их отправили в лабораторию НКБТ в Вашингтоне, но я прослушал копию записи речевого регистратора. В моей жизни не было ничего хуже этих двадцати двух минут.