– Садись, – сказала она, указывая на стул. – И снимай обувь.
Он сделал, как было велено. Марта открыла коробку.
– Не хотела, чтобы другие видели, – сказала она, вынимая пару черных полуботинок из мягкой кожи. – Они остались от моего отца. У вас должен быть одинаковый размер.
Она протянула туфли парню.
Он выглядел таким изумленным, что она почувствовала, как краснеет.
– Мы же не можем отправить тебя на собеседование в кроссовках, – добавила она быстро.
Пока он мерил обувь, Марта обводила взглядом комнату. Она спросила себя, кажется ей или нет, что здесь пахнет моющим средством? Насколько ей было известно, здесь сегодня не убирали. Она подошла к фотографии, прикрепленной кнопкой к стене.
– Кто это?
– Мой отец, – ответил парень.
– Правда? Полицейский?
– Да. Вот так.
Она повернулась к нему. Он стоял, переминаясь с ноги на ногу.
– Ну?
– Подошли прекрасно, – улыбнулся он. – Большое спасибо, Марта.
Она вздрогнула, когда он произнес ее имя. Дело было не в том, что она не привыкла его слышать, – постояльцы часто обращались к сотрудникам по именам. (Фамилии, домашние адреса и имена других членов семьи были конфиденциальной информацией: все-таки сотрудники пансиона ежедневно становились свидетелями незаконного оборота наркотиков.) Дело было в том, как он произнес ее имя. Как будто прикоснулся к ней. Осторожно, невинно, но все же. Марта сообразила, что ей не слишком подобает находиться в этой комнате наедине с ним, она ведь думала, что Йонни будет дома. Она понятия не имела, где Йонни. Единственное, что могло заставить его покинуть кровать, были наркотики, туалет или еда. Именно в такой последовательности. И все же она не ушла.
– Какой работой ты хотел бы заниматься? – спросила она, слегка задыхаясь.
– Что-нибудь в системе правосудия, – сказал он серьезно.
И эта серьезность была такой милой, по-детски рассудительной.
– Значит, как твой отец?
– Нет, полицейские работают на исполнительную власть. Я хочу работать на судебную ветвь власти.
Она улыбнулась. Он был другим, и, может быть, поэтому она и думала о нем. Он сильно отличался от всех людей, которых она знала. Полностью отличался, например, от Андерса. Там, где Андерс проявлял железный контроль, этот парень казался открытым и ранимым. Андерс был подозрительным и недружелюбным в отношении незнакомых людей, а Стиг – доброжелательным, добрым, почти наивным.
– Мне надо идти, – сказала Марта.
– Да, – кивнул он, прислоняясь к стене, и расстегнул молнию на куртке.
Его футболка насквозь пропиталась потом и прилипла к телу.
Он собирался сказать что-то еще, но в этот момент затрещала рация.