– Никогда. Так. Не пугался, – произнес Алан.
Он уже взял себя в руки и нашел силы подойти к добыче.
– Есть это нельзя, – пробормотал Дым. – Наверняка радиоактивное. Сдается, дружище, мы попали.
– Подумаешь, один выродок, – Алан усмехнулся, – страшнее человека зверя нет. А мы себя, кстати, этим шумом с головой выдали. Теперь единственный шанс спастись – уходить побыстрее и надеяться встретить реку, чтобы следы водой смыло.
Бросив тушу и обойдя елки, где все еще хрюкали поросята (встречаться с ними не было ни малейшего желания), ускорили шаг.
И Дым, и Алан видели оторванные конечности, развороченные внутренности, мозги на стенках – смерть и опасность не пугали их. Но сейчас Дымом овладело иррациональное чувство сродни страху первобытного человека перед громом и молнией, хотелось бежать подальше от непонятного, чуждого, вычеркнуть уродство из памяти и никогда не вспоминать…
И тут до него дошло, что это чувства Алана. Здесь, видимо, под действием излучения, способность чувствовать мысли обострилась.
– То, что ты чувствуешь, называется ксенофобией, – объяснил Дым.
Алан кивнул, не глядя на него.
Впереди показалась поляна. Трава на ней росла странным образом – кругами, как волосы на макушке. Наверное, какой-то выход породы.
– Наследим снова… – пробормотал Дым.
Чувство опасности, такое же сильное, как утром новоселья, накрыло его и заставило замереть. Что-то тут было не так, что-то в этой поляне было неправильное.
Сзади, довольно далеко, раздались голоса – это перекликались преследователи. Теперь поздно было думать о следах. Алан кинулся напрямик через поляну.
Дым не успел его остановить: друг вел себя в принципе правильно, у него не было столь развитой интуиции. Но вот сдвинуться с места, последовать за ним Дым не смог себя заставить.
И правильно сделал.
Алан успел добежать почти до «макушки», центра поляны, от которого спиралью расходилась трава, и вдруг остановился. Беспомощно развел руками, повернулся к Дыму. На лице его застыло выражение удивления и тоскливой растерянности.
– Обратно, – просипел Дым, – поворачивай назад.
Поздно. Алан начал взлетать. Как актер в цирке – вертикально вверх. Только вот не было троса, не было купола, и акробат не улыбался. На высоте полутора метров Алана закружило – несколько раз, резко, убыстряясь, он повернулся вокруг своей оси.
И мертвая тишина, повисшая над поляной, сменилась отвратительным хрустом. Дым рад бы был не смотреть, но не мог отвести взгляд.
Алана выжало, как мокрое полотенце, и ударило об землю. Это было не падение – именно удар, будто невидимая сила размахнулась и впечатала в поляну то, что еще недавно было другом Дыма. Неопрятное пятно – шмотки, пропитанные кровью – пролежали на траве всего несколько секунд. Потом (Дым даже не успел набрать в легкие достаточно воздуха для крика) земля задрожала киселем и поглотила останки человека.