– Суки, – зло говорил крепкий, среднего роста мужчина со шрамом на левом глазу. – Менты, похоже, вышли на меня. Придется тут переторчать. По зиме, когда лед станет, документы сделаю и попробую на материк уйти. А мусорам труп оставлю, под себя подберу мужичка, глаз вырежу и сожгу. Пусть думают, что Кривой на тот свет ушел. Сдал кто-то, твари, – сплюнул он.
– Да просто машину запомнили, – разжигая бездымный костер, проговорил коренастый якут. – Иначе бы хрен они узнали, кто. А возможно, не добили кого-то, – повернувшись, посмотрел он на Кривого.
– Да и хрен с ними, – спокойно проговорил худощавый молодой мужчина в камуфляже. – Золотишка почти десять кэгэ, свое еще заберем – и ладушки. Тебе очки темные возьмем и ксиву путную. Будто воевал ты, глаз в Чечне потерял.
– Да за такие бабки, какие у нас есть, запросто можно стекляшку вставить, хрен от настоящего отличишь.
– Хорош про мой глаз базарить, – хмуро проговорил Кривой. – Мне его по первому сроку один сучонок ложкой выковырял. Обуть его хотели, – усмехнулся он. – А он одного замочил, и мне шнифт выбил. Его Жорка Цыган лопатой по шее рубанул. Вот уже двенадцать лет зовут Кривым. А менты что-то борзеть начали. Надо будет как-то Арийцу позвонить…
– Арийца и еще троих мусора повязали, – сказал вошедший в шалаш рослый якут. – Я сейчас с Трюмом базарил. Там участковый и стажер новые. Есаулов какой-то и помощник…
– Есаул та еще паскудина, – процедил Кривой.
– Вот ты где, – вышел из кустов невысокий мужчина в накомарнике. – К кому не сунусь, менты, говорят, взяли, в Лузе вообще чуть на засаду на нарвался. А ты, значит, здесь торчишь. Тебя Самурай ждет. Кстати, японец в бешенстве. Ты же должен быть на Колыме…
– Меня мусора шарят, – напомнил Кривой. – Сам говорил, что чуть не нарвался. Так что…
– Зря ты, Кривой, – качнул головой невысокий. – Деньги взял, надо отрабатывать.
– Да на хрену я вас видел, – встал Кривой. – У меня проблемы, и поэтому считай, что договора не было. А Самураю скажи, если будет предъяву выдвигать, может в России и ос… – Он хотел развернуться, но не смог, и рухнул лицом вперед. Коренастый якут от удара ножом мужчины в накомарнике, согнувшись, упал. Другой якут отскочил в кусты и рухнул от удара по шее сложенными в замок ладонями.
– Я же при делах! – заорал худощавый.
Ему раздробили затылок ударом ноги. Перешагнув труп худощавого, на поляну вышел среднего роста мужчина в камуфляже и накомарнике.
– Трупы закопать, – по-японски проговорил он.
– Лучше сжечь вместе с домом, – посыпая свои следы порошком, ответил по-японски второй. – Врагов у него столько, что полиция искать будет или среди русских бандитов, или обиженных Кривым.