Карр улыбнулся:
— Понимаю. Знаете, я до сих пор не могу забыть поистине катастрофических последствий своего заявления, будто мне удалось рассечь угол на три равные части. Ну, в то время я учился в седьмом классе… Моему учителю, — прибавил он с гордостью, — можно было посочувствовать. Тем не менее, — в его голосе снова послышалось мальчишеское любопытство, — ваши символы весьма своеобразны. Судя по всему, они могут относиться… гм-м… к чему угодно.
— Извините, — проговорил Норман, — мне крайне неудобно обременять вас.
— Что вы, что вы! — Крутя в руках карандаш, Карр снова посмотрел на лист, и взгляд его словно за что-то зацепился. — Гм-м… очень интересно. Я этого сначала не увидел.
Карандаш заскользил по листу, решительно вычеркивая целые шеренги символов и выводя новые уравнения.
Вертикальная морщинка между седыми бровями Карра сделалась резче: он с головой погрузился в работу.
Облегченно вздохнув про себя, Норман откинулся на спинку кресла. Он устал как собака, глаза болели от напряжения. Пять листков бумаги представляли собой итог непрерывного двадцатичасового труда, который занял ночь со вторника на среду, утро и половину дня среды.
Впрочем, даже при таком изнурительном режиме он вряд ли справился бы в срок без помощи Тэнси, которая записывала формулы под его диктовку. Он научился полностью доверять ей в подобных рутинных занятиях.
Как загипнотизированный, он следил за тонкими старческими пальцами, что набрасывали уравнение за уравнением. Их быстрые, но упорядоченные движения лишний раз подчеркивали суровый, монастырский покой маленького кабинета.
До чего же все-таки странно, подумалось Норману, не только делать вид, будто веришь в черную магию, чтобы произвести впечатление на трех суеверных, склонных к неврозу женщин, которые каким-то образом сумели расстроить психику Тэнси, но и прибегать для подкрепления и обоснования этой веры к поддержке столь современной науки, как символическая логика. Что бы сказал старый Карр, узнав, какие «сущности» скрываются за символами? Дожили: символическая логика используется для распутывания противоречий и двусмысленностей в колдовских формулах!
Однако, лишь призвав на подмогу высшую математику, он убедил Тэнси, что ему по силам сразиться с ее врагами.
Кстати говоря, он действует вполне в духе традиции. Колдуны, исходя из соображений престижа, всегда старались включать в свои заклинания новейшие сведения. Что такое колдовство, как не битва за престиж в мистических сферах, и кто такой колдун, как не тот, кто сумел, прибегнув к незаконным средствам, обставить своих противников?