Еще звучал голос колдунишки:
— …Придет он, и расцветут цветы лазоревые на ложах лугов изумрудных…
— Лохмач моченый! — вырывая плеть из-за пояса, расталкивая гребцов, к Бешенному рванулся Хабор.
Но уже и сам Бешеный метнулся навстречу — комком поджарым, свирепым, тушканом разъяренным, только цепь вырванная хвостом бренчит.
Взревел Хабор, еще не понимая, что не бежать, а драться мальчишка спешит. От толчка хозяин устоял, Бешенный обхватил его за шею, из рук вертко выскользнул, повис за спиной. Хозяин рукоятью плети под ребра мальчишку встретил, но тот вроде и не уклонялся. Отскочил комком легким к борту, прямо по спине гребца, от страха согнувшегося. В руке топор, — оказалось, успел выдернуть из-за пояса хозяйского. Завопил непонятно:
— Даешь барку!
Орали охранники на корме и носу, расхватывали оружие. Взвыл колдун. И парень взбунтовавшийся вопил:
— К ногтю их! Эй, держи!
Топор взлетел над гребцами. Мутно блеснул в дождевых каплях, — кувыркалась узкая выгнутая рукоять. Гребцы, кто к днищу попадал, кто руками головы прикрыл. Лит, еще не веря, потянулся к падающему с неба спасению. В последний миг в спину толкнули, помешали. Рухнул на спину углежогу Шрам, сбил, да тут же вскочил на одной ноге, — вторая цепью оттянута. А в руках топор вожделенный. Урча счастливо, рубанул по цепи натянутой.
Перехватил. Сволочь здоровая. И запортит ведь лезвие!
Шрам взмахивал мощно, звенела цепь. Лопнуло звено. Свободен!
— Дай топор! — застонал Лит.
— Сиди, сопляк! — Шрам уже вспрыгнул на борт.
Лит в ярости ухватил гада за штаны, сдернул обратно, одновременно врезал головой в подбородок. Выдрал из пальцев топорище…
…У кормы дрались. Там Бешенный прямо с борта метнулся на хозяина, — не ударил, а лишь за руку ухватил. Хабор успел кинжал выхватить, да с этим кинжалом и полетел с помоста. Хитро его Бешенный швырнул, — за руку и как-то через бедро. Грохнулся хозяин на гребцов, и не все руки там гостеприимными оказались. А Бешенный уже самого шустрого охранника встречал, — торопился тот, уже занес меч короткий. Так парень сам на встречу скользнул, — ногами вперед, на спину опрокидываясь. Ухватил охранника за куртку, — ногу в живот упер, — и взлетел страж, словно сноп невесомый. Только ноги растопырились, — грохнулся у мачты, меч выронив.
— Даешь барку! — звонко завопил бунтарь белобрысый…
…два косых по брусу, потом обухом по крюку. Хоть и неловкий обух, шишкой острой выкованный, а поддался крюк, никуда не делся. Лит аккуратно выдернул крюк заодно с квадратной пластиной. Краем уха слышал всплеск, — сиганул таки за борт Шрам-счастливец. А мы погодим немного. Лит заправил крюк с тяжелой пластиной за веревку-пояс. Цепь держалась вдоль ноги, теперь мешать не будет. С носа спешили охранники, били гребцов, больше древками, но один долговязый страж с перепугу на острие коренастого гребца насадил, теперь силился копье выдернуть. Видать, не слишком-то они бойцы опытные.