Окрыленный этим известием, Хасан решил пересмотреть вечером свои рисунки, чтобы понять, можно ли что-то показать большому мастеру, или все его усилия пока достойны лишь мусорной корзины.
– Аллах милосердный! – едва ли не со слезами в голосе произнес юноша, закрывая объемистую папку. – Но разве я, ничтожный червь, могу сказать, что это работы художника? Разве можно эту путаницу линий и штрихов представить на суд мастера? Да он просто засмеет меня так, как всегда высмеивал отец. И будет прав, сто тысяч раз прав. Ибо я не заслуживаю не то что имени рисовальщика, но даже и клички маляра!
Жаль, что этих слов не слышал Георгий. Ибо это дало бы ему ключ к пониманию недуга, который терзал мятущуюся душу Хасана. И тогда, быть может, все в судьбе юноши сложилось бы совсем по-другому. Но, увы, учитель не слышал этих слов ученика.
Утро застало Хасана у площадки для тренировок. Но сегодня ни выпады, ни удары, ни даже падения, казалось, не задевали разума юноши. Он столь сосредоточенно о чем-то думал, что пропустил и миг, когда тренировка окончилась, и слова, с которыми к нему обратился приятель.
– Хасан! Да Хасан же! – Мехмету пришлось тряхнуть юношу за плечо, и лишь тогда Хасан обратил внимание на своего друга. – Очнись! Тренировка окончена. Учитель уже покинул площадку… О чем ты все время столь усердно думаешь, дружище?
– Знаешь, Мехмет, – проговорил Хасан. – Должно быть, я нарушу запрет учителя. Вскоре здесь окажется великий художник. Я надеюсь, что он позволит мне задать ему несколько вопросов. А быть может, о великое счастье, согласится посмотреть мои работы… Ведь учиться-то надо у великих, верно?
– Аллах всесильный, Хасан! Да ты же рисуешь всегда… И твои работы чудо как хороши… Какой же запрет ты собираешь нарушить?
– Мне надо – о нет, мне необходимо попасть в библиотеку. Я должен… должен найти…
– О нет, Хасан, в библиотеку ты не пойдешь. Учитель запретил тебе. А выше запрета учителя нет ничего!
– Выше запрета… Глупец, но я же не могу показать ему эту мазню… Она навеки покроет позором мое имя…
– Ну, значит, ты не покажешь этому заезжему мастеру ничего… Но в библиотеку я тебя не пущу!
– Не пустишь? Что же ты сделаешь? Забьешь ее двери досками? Или привяжешь меня к постели?
– Да, безмозглый червяк! Я забью досками двери, я привяжу тебя к стулу в трактире у весельчака Арутюна! Я сожгу книги…
Хасан содрогнулся как от удара, но Мехмет этого не заметил.
– Пусть я и безмозглый червяк, Хасан, но я лучше убью тебя, чем пущу туда, где над твоим разумом опять возьмет верх это каменное чудовище!